Владимир Игоревич Свержин - Сын погибели

исход более чем вероятен, — подтвердил Иоанн Аксух. — Особенно если мы ему в этом поможем.

— Что ж, — немного помедлив, улыбнулся Иоанн Комнин, — может, и впрямь это к лучшему. Никотея славная и умная девочка — она может стать хорошей императрицей. Через нее же моя воля распространится на земли франков! Что может быть лучше?! Воистину, нам ли дерзостно осуждать промысел Господень?

— Возможно, стоит направить Конраду послание с вашим благословением?

— Я подумаю об этом.

— А что слышно от того монаха, которого ты приставил к князю Мстиславу?

— Увы, потомок Мономаха отказался принимать кесарский венец из наших рук, но сказано: «Каждый день сулит иное». Как утверждает преподобный Георгий Варнац, сам он по-прежнему пользуется доверием и уважением нового короля бриттов.

— Много ли толку нам с того уважения? — нахмурился василевс.

— В уважении всегда есть толк. Нынче, возможно, польза и невелика. Но завтра…

— Ты что-то задумал, Хасан?

— Я всегда помышляю о благе империи, о мой повелитель.

— Так говори же! Не тяни.

— Как ни тяжело сие признать, посольство, которое мы отправляли в Кияву, закончило свои труды неожиданно и неудачно. И все же игра еще не кончена. Если Господь повелевает нам сыграть теми фигурами, которые нынче расставлены на доске, то мы сыграем ими.

— Я внимательно слушаю тебя.

— Как мы помним, с момента диковинной кончины Владимира Мономаха в стране руссов-рутенов правит брат-близнец Мстислава — Святослав. Между братьями всегда было негласное состязание в соискании чести и ратной славы, но тем не менее они души друг в друге не чают.

— Что ныне большая редкость между братьями. К чему ты ведешь?

— Империи, как и прежде, необходимо земляное масло. Без него нет, увы, греческого огня, без него не обойтись при строительстве дорог, а разливные озера этого масла расположены в землях руссов. Там они никому не нужны, даже козы не пасутся в тех местах, где оно есть.

— Знаю, — раздраженно прервал его василевс.

— Несомненно, о великий, как и о том, что рутены сильные и отважные воины и готовы драться против любого врага, пускай и за клочок земли, который им самим безо всякой надобности. Однако теперь войско руссов стало куда меньше, чем прежде, ибо, слава Всевышнему, большая его часть ныне за морем.

— И что ж, теперь ты предлагаешь напасть?

— О нет, мудрейший из мудрых. К чему нам это? Я предлагаю куда лучший план. Уже много лет в землях Империи нашел себе убежище князь руссов Олег, прозванный соотечественниками Гореславичем. Владимир Мономах некогда отобрал у него земли и заставил бежать из отчего дома. Сам князь уже стар, но у него есть сын Давид, и он горит желанием вернуть отцовский престол. Как мне известно, этот доблестный воитель имеет множество сторонников среди касогов и ясов, обитающих на берегах Понта.^[3] И стоит вам захотеть — их станет еще больше. Воспользовавшись ослаблением Киявы, молодой севаст наверняка рискнет испытать судьбу и нападет на сородича. Мы с легкостью предоставим ему такую возможность, и близко не упоминая вашего имени. Если набег принесет удачу — а скорее всего так и случится, — мы вступим в союз с князем Святославом и в обмен на земли Матрахи^[4] поможем ему сокрушить общего недруга, коварно воспользовавшегося милосердием и гостеприимством василевса. Полагаю, Святослав не откажется уступить отдаленные от его столицы неудобья в обмен на нашу дружбу и военный союз. Тогда, по всей вероятности, и его брат, прислушиваясь к мудрым речам благочестивого Георгия Варнаца, переменит свое мнение относительно кесарского венца. О том же, что даст нам дружественная Константинополю держава в мягком подбрюшье франкских земель, полагаю, говорить не стоит.

— Ты хитер, как змей, Хасан, — покачал головой василевс. — Что ж, быть по сему.

Конрад Швабский поднял руку, и пиршественная зала огласилась криком и улюлюканьем, какие обычно бывают, когда толпа охотников гонит оленя. Никотея вздрогнула и сжала губы. Длинный стол, недавно радовавший глаз обилием яств и дорогой серебряной посудой, напоминал поле боя. Множество валявшихся под столом гостей только усиливали это сходство. Однако мрачный тевтонский дух был по-прежнему крепок, почти несокрушим, и большинство приглашенных, мужественно подпирая друг друга, все еще сидели на лавках, оглушительно выражая свою радость и живо представляя продолжение брачной --">