Андрей Александрович Вербицкий (СИ) - Война за домен (СИ)

золотые и крепкое здоровье, деревьями можно только завоевав земли Ласконов. Уговорив еще двух баронов и наняв несколько отрядов наемников, Маргрону удалось собрать достаточное войско, для взятия цитадели соседа. Началась быстрая, но кровопролитная война, которую защитники проиграли и если бы не мутанты, то не осталось бы от древнего рода никого.

Как и когда лесовики изъяли Молочные Деревья, наверное, уже никогда не станет известно. Потери противоборствующих сторон оказались напрасными. Все это привело Маргрона в бешенство, и он собирался казнить представителей оставшихся в живых Ласконов — деда и годовалого внука — Грава, но и тут вмешались мутанты. Прислали посланника с "настоятельной просьбой" не разрушать окончательно замок и сохранить жизни поверженным. Никаких угроз от мутантов дальше не последовало, но агрессоры не решились завершить начатое. Маргрон ограничился уничтожением рыцарских башен и подворий, разграблением, угоном большинства выжившего населения и присоединения большей части земель проигравшего барона к собственным.

Так владения Ласконов стали вполовину меньше, превратившись из пусть маленького, но баронства, в домен* с непригодными для обработки каменистыми землями, на которые даже крестьян не загонишь. Населения почти не осталось, замок частично разрушен, многие воины погибли. Средств на восстановление и на выкуп подданных обратно, тоже не осталось. Потеряв столь многое, а главное жену, двух дочерей, невестку и сына, Ласкон-старший посвятил себя внуку, ни на что, не обращая больше внимания. Однако и тут судьба не пощадила барона. Несколько месяцев назад Грав упал с лошади, ударился головой и повредился умом. Состояние наследника становилось все хуже и хуже с каждым днем. Он потерял дар речи и уже почти никого не узнавал. Убитый горем владетель начал быстро угасать и превращаться в дряхлого старика, жизнь которого подходила к концу.

— Чтоб тебе собственная жена глотку перерезала, — имея в виду Маргрона, произнес десятник вслух. Нахлынувшие воспоминания не добавили настроения.

Десятник отворил дверь мастерской и зашел в плохо освещенное помещение. В центре заваленного всяким хламом зала, у верстака стоял юноша и ковырялся в отвинченной руке голема. Парень так был увлечен, что казалось, не заметил ворвавшийся с улицы ветер. Десятник прикрыл дверь и подошел ближе. Он с минуту наблюдал за манипуляциями молодого механика, затем кашлянул, привлекая к себе внимание.

— Дядька Фиш, обожди, — не поворачиваясь, произнес юноша и тут же ойкнул от полученного подзатыльника.

— Ты, Зурим совсем охамел. Какой я тебе дядька? Для тебя я десятник Фиш, — воин ткнул огромный кулак повернувшемуся парню под нос.

— Да ладно. Я же не хотел обидеть, — почесывая затылок, ответил механик, ничуть не испугавшись угрозы бывалого солдата.

— Смотри у меня, — десятник совсем не рассердился на юношу, наоборот ему даже приятно было, что еще есть, кому называть его — дядька. Но старый солдат любил порядок во всем. Не положено какому-то юнцу называть десятника во время службы дядькой, значит этому не бывать.

— Ты когда голема починишь? Надо патруль отправить к скалам. Марта говорит, что ее овцу саблезуб задрал. Необходимо проверить. Ежели это так, то солдатам без поддержки голема никак не обойтись.

— Локтевое сочленение выскакивает. Изготовить новое не получится. Материалов и запчастей у меня нет. Да и толку-то от его починки… — протянул Зурим, подготавливая гостя к очередным плохим новостям.

— Что еще, — недовольно буркнул десятник.

— Энергии в камне силы осталось миль на восемь-девять пешего хода, а зарядить некому и не за что. Денег-то в казне нет.

Десятник тихо выругался и подошел к сидящему на полу у стены металлическому голему. Последнему голему дружины.

— Что, дружище. И тебя время не щадит?

Глаза трехметрового железного подобия человека вспыхнули голубым магическим огнем.

— Жду приказаний, — прогромыхал механический голос на всю мастерскую. Голем попытался встать, завидев знак десятника на форме Фиша. Однако без рук подняться ему было тяжело.

— Ему нельзя вставать! — предупредил Зурим.

— Сиди, — махнул десятник голему рукой.

— Служить и защищать, — где-то внутри металлического тела что-то щелкнуло, и глаза голема потухли. В помещении запахло паленым.

Нехорошее подозрение зародилось в сознании десятника, и он резко --">