Глен Кук - Ночи кровавого железа

стойкой. В Домике Радости подают только пищу для кроликов или соки из нее. Морли Дотс убежденный вегетарианец.

Я сделал большой глоток горького пива:

– Рохля, ты принц. И я выудил из кармана серебряную марку.

– Ага. Стою в очереди на получение трона. – Он не стал притворяться, что ищет сдачу. Настоящий принц. За такие деньги можно купить целый бочонок, серебро нынче в цене. – Почему ты здесь, вместо того чтобы резвиться с кучей рыжих девок?

В моем последнем крупном деле было замешано множество особей этой прелестной разновидности. К сожалению, лишь с одной из них, оказалось, можно общаться. Рыжие всегда такие. Они либо чертовки, либо ангелочки, но на поверку ангелочки тоже не ангелочки. Мне кажется, это потому, что они пытаются брать за образец дам прошлых времен.

– Резвиться, Рохля? – Интересно, где Рохля подхватил слово резвиться? Он собственное имя произносит с трудом, потому что в нем больше одного слога. – Ты случайно не начал ходить в школу?

Рохля только ухмыльнулся.

Я спросил:

– Что здесь происходит, ужин Томми Такера^[1]? Добродушный старик Гаррет в роли Томми?

Рохля сильнее растянул губы в ухмылке, обнажив ряд непривлекательного вида испорченных зубов, чередующихся с пустыми отверстиями. Вот ему бы как раз обратиться в веру Морли и возродиться вегетарианцем.

Плоскомордый сказал:

– Ты лакомый кусок.

– Должно быть. Притом для всех. Слыхал. что учудил Дин?

Дин – это дедок, который у нас с партнером ведет хозяйство. Ему под семьдесят. Из него вышла бы отличная жена.

Пока мы разговаривали, приятель Тарпа все набивал и набивал свою чертову трубку; никогда я не видел такой огромной трубки. Углубление величиной с ковш. Рохля притащил от стойки латунное ведро с углем. Уник медными щипцами взял уголек и поднес к трубке. И тут же выдохнул такие клубы дыма, которые могли бы нас всех подбросить к потолку.

– Музыканты, – пробормотал Плоскомордый, как будто нашел причину всех зол в мире. – Я не слышал, Гаррет. Что сделал Дин? Привел тебе еще одну кошку?

У Дина страсть собирать приблудных животных. Мне пришлось занять твердую позицию, чтобы не оказаться по уши в кошачьей шерсти.

– Хуже. Он говорит, что переедет ко мне. Как будто у меня нет права голоса. И ведет себя так, точно жертвует собой.

Плоскомордый усмехнулся:

– Займет твою свободную комнату. Негде будет припрятать лишнюю милашку. Бедный Гаррет. Придется довольствоваться одной. Ворчи не ворчи.

– Я не страдаю от избытка. С тех пор как Тинни и Уингер столкнулись у меня на крыльце, я довольствуюсь ничем.

Рохля расхохотался. Варвар.

Тарп спросил:

– А Майя?

– Не видел ее полгода. Наверно, уехала из города. Теперь я живу с Элеонорой.

Элеонора – это картина на стене у меня в кабинете. Девчонка мне нравится, но возможности у нее ограниченные.

Все полагали, что у меня очень веселая жизнь, все, кроме дружка Тарпа. Этот приятель уже не слышал никого, кроме себя. Он начал напевать с закрытым ртом. Я решил, что музыкант из него неважный. Он все время фальшивил.

Рохля перестал ржать и сказал:

– Уверен, ты замышляешь какую-то штуку. Не такую, как обычно, но все равно придется выручать тебя из беды.

– Черт возьми, я просто хотел уйти из дома. Дин доводит меня до белого каления, а Покойник не смыкает глаз – ждет, когда Слави Дуралейник что-нибудь натворит, и боится пропустить новости. Я столько терпел эту парочку, другой и половины не выдержал бы.

– Да, тяжела твоя жизнь, – съязвил Плоскомордый. – От всей души сочувствую. Знаешь что? Давай поменяемся. Я займу твою квартиру, а ты мою. Билли возьмешь в придачу.

Билли его теперешняя пассия, маленькая блондинка, но жару в ней, что в дюжине рыжих.

– Это надо понимать как разочарование?

– Нет. Это надо понимать как положение вещей.

– Все равно спасибо. Может, в другой раз. – Плоскомордый живет в доме без лифта, в однокомнатной квартирке, где едва умещается самая необходимая мебель. Я тоже ютился в такой конуре, пока не преуспел настолько, что купил дом, который мы с Покойником и занимаем.

Плоскомордый откинулся на спинку стула, засунув большие пальцы за пояс, самодовольно улыбнулся и кивнул. Еще раз кивнул и еще раз улыбнулся. Ухмылка Плоскомордого – просто чудесное зрелище. Она держится на его безобразной физиономии так долго, что Корона может объявить эту улыбку национальным достоянием. Плоскомордый считает себя чистокровным человеком, но его рост и наружность наводят --">