Робин Уэйн Бейли - Поющая кровь

зачехленным. У меня здесь не публичный дом, но и не склеп. — Обернувшись, она сердито посмотрела на старика Тамена, который стоял за ее спиной: — А если твоя мышь снова высунется из норы, я отделаю ее веником!

И снова трактир сотрясся от хохота, а Тамен стал объектом для многих шуток. Впрочем, он воспринимал их с юмором, преисполненный сознанием того, что не простая мышка едва помещается в его штанах.

Она пробралась сквозь толпу к двери на кухню. Запахи жареного мяса заполнили все пространство маленькой комнаты, несмотря на открытые настежь окна. Она стянула с гвоздя на стене длинную тунику и через голову надела ее. Туника ниспадала ниже колен и защищала ее юбки гораздо лучше передника.

В огромном очаге на вертелах шипели несколько тушек дичи и говяжья нога. Она погрузила черпак в кувшин с жиром и приправами, что стоял на каменной плите под очагом. Осторожно полила мясо, и синие языки пламени вырвались вверх, когда жир стал стекать на раскаленные угли.

Вошел Кириги, неся деревянный поднос с четырьмя кружками. Его льняная рубашка распахнулась до пояса, обнажив гладкую, блестящую от пота грудь. Он задержался, чтобы смахнуть пот со лба и улыбнуться ей.

— Ты танцевала сегодня, как демон ветра, матушка, — сказал он, зачерпывая кружками пенящееся пиво из большой бочки.

— А ты барабанил, как сама богиня грома, — откликнулась она уже ему вслед.

Оставшись одна, она склонилась над почерневшим котлом, стоявшим на углях с краю, где медленно тушилось мясо, и помешала содержимое тяжелой ложкой. Оказывается, давно нужно было добавить воды. Сделав это, прошла в другой конец кухни к полкам, на которых хранились хлеба с хрустящей коркой и сыр, всего две головки. Завтра ей придется отправиться в Дашрань в лавку купца Кхасты. У него сыры самые лучшие, И она имеет дело только с ним.

Наполнив кружку пивом для себя, она вернулась к посетителям.

Они любят ее, эти мужчины и женщины Дашрани; завсегдатаи ее таверны — люди, живущие неподалеку: одни приходят пешком, другие приезжают из города верхом, чтобы отдохнуть от дневных забот или сбежать ненадолго от своих жен. Некоторые заходят сюда, чтобы позабыть о своих бедах, кто-то радуется общению с добрыми друзьями. В самом городе, за высокими стенами, есть и другие таверны, но в них либо никто не танцует, либо подают разбавленное вино, или же хозяева и вовсе неприветливы. Конечно, ее заведение совсем не похоже на детскую площадку, и наверняка среди посетителей есть и воры, и убийцы. Но какое ей до этого дело. У нее, даже если ограбят кого или убьют, все равно очень весело, усмехнулась она про себя.

Да, они любят ее. Вот уже двадцать лет она живет среди этих людей, кормит их, развлекает. Она знает об их несчастьях, а они знают о ее бедах. И пусть она родилась не в Дашрани, и даже не в королевстве Келед-Зарем, — они приняли ее как свою. Они близки ей, как родня, — ее завсегдатаи, ее друзья.

Внимание женщины привлекло какое-то движение у входной двери. Солдаты Риотамуса тихо выскользнули в ночь. Она поманила пальцем Кириги, который подавал на стол в другом конце таверны. Понимающе кивнув, он оставил свой поднос и скользнул вслед за ними. Мгновение спустя вернулся и снова приступил к своим обязанностям.

— Прочь от города, — сообщил он ей, беззвучно двигая губами, чтобы только она смогла его понять.

Самидар выбросила из головы мысли о солдатах. У нее много дел, вот и мясо уже пора подавать. Она боялась, что тушеная говядина подгорела, но, если продать побольше пива, никто даже не заметит. А позже она снова будет плясать для них. Ей все еще нравятся танцы, хотя годы, конечно, берут свое — вот и поясница разболелась так, что пришлось растирать.

Уже почти на рассвете последний гость ушел от них по дороге, ведущей к городу. Самидар стояла в дверях и смотрела, как ее посетитель нетвердой походкой брел к городским воротам. Темные остроконечные башни и плоские крыши Дашрани застыли в бледном предрассветном сумраке. Совсем скоро первые утренние лучи осветят витражи на окнах и золотистую черепицу. Небольшой городок Дашрань был важным пунктом на торговом пути, по которому следовали караваны, и его жители богатели с каждым годом.

Как часто по утрам она стояла вот так, прислонившись к дверному косяку, и наблюдала за тем, как исчезают последние признаки ночи. Зловещий багрянец разливался по небу. Над головой в поисках добычи кружила вылетевшая на последнюю охоту --">