Кристина Зимняя - Жена на полставки

парочку охранников.

Грэгори Брэмвейл нарисовался в моей жизни столь стремительно, что я даже присмотреться к нему не успела. Поймал меня в темной нише за портьерой, где я обиженно хлюпала носом после очередной тетушкиной нотации, и предложил платок, кошелек и имя. Первое я с благодарностью приняла, от второго с ходу отказалась, а над третьим призадумалась.

После тетиного любимого, многократно повторяемого: «Допрыгаешься ты однажды, Эльза!» — перспектива обзавестись надежным защитником от уже неинтересных кавалеров показалась неимоверно привлекательной. Вот так я и сменила родовое имя, статус и место жительства, переехав из Чарди-мола в Брэм. И очень долго понять не могла одного — почему я в Грэга тогда так и не влюбилась?

Впрочем, оно и к лучшему. Как и то, что сам он любить был не способен. Мы с Грэгори были как две стороны медали: я — вечно кем-то очарованная и он — видящий лишь недостатки в окружающих. Наверное, сама ткачиха судеб — столапая паучиха Грис^[4] — предназначила нас друг для друга.

Утро того рокового дня началось для меня в районе полудня. В том смысле, что именно в это время я соизволила проснуться. Хайда, тут же нарисовавшаяся в дверном проеме с подносом, поспешила ехидно поведать мне, что хозяин опять не ночевал дома. Судя по неприкрытому злорадству кайры,^[5] можно было подумать, что это случилось впервые, хотя вся прислуга наверняка лучше меня знала, где и с кем встречал рассветы мой дорогой супруг. Я зевнула, деликатно прикрыв рот ладошкой, потянулась и уселась, подложив под спину подушки, чтобы насладиться завтраком. Под блюдечком с джемом обнаружился довольно пухлый конверт. И необычного в этом факте было еще меньше, чем в каждодневной чашечке отвара ромашки — записки от возлюбленных я получала регулярно. Мимолетно озадачившись вопросом, от кого же это письмо (уже от Алвина или еще от Джойса, которым я была увлечена на прошлой неделе), я вскрыла послание. Из недр конверта выпорхнула крупная бархатисто-черная бабочка. Она описала круг над кроватью и, в последний раз взмахнув крыльями, разлетелась на тысячи полупрозрачных лепестков, которые легли на одеяло символом разбитого сердца.

Это было красиво. И я невольно улыбнулась, подумав, что на сей раз роман обещает быть приятным. Алвин Виттэрхольт был пусть и слабеньким, но магом, и этот романтичный, хоть и несколько мрачноватый, сюрприз вполне был ему по силам. Но тут же пришедшая в голову мысль, что Джойс Саммермэт, чародеем не являвшийся, вполне мог позволить себе оплатить сотни подобных иллюзий, несколько подпортила радужные грезы. В пользу второй версии говорило и то, что получать знаки внимания от Алвина было еще рано. Я тряхнула конверт в надежде на карточку с подписью отправителя, способную разом развеять все сомнения. И кусочек картона действительно выскользнул из объятий плотной мелованной бумаги. Вот только вслед за ним на мои колени упал еще один предмет — крохотный, не больше ногтя на мизинце, ключик на алой шелковой ленточке. Прозрачный намек мне вовсе не понравился, я нахмурилась и потянулась за картонкой, чтобы узнать имя столь смелого поклонника, вот только вместо: «Я в восхищении! Всегда ваш, А.» или «Люблю! У ваших ножек, Дж.», — на розовом прямоугольнике, обрамленном траурной каймой, красовался незатейливый стишок:

Шаг вперед и два назад —

Тьмы повязка на глазах.

Чем пожертвовать готова

Кукла ради жизни новой?

Друг не друг, а день не день,

Когда путь уводит в тень.

Не бывает без потерь

Приоткрыта тайны дверь.

Если ключ не подобрать,

Замок можно и сломать…^[6]

Я прикусила губу, раз за разом озадаченно перечитывая загадочное послание. В бессмысленных на первый взгляд строках прослеживался какой-то странный ритм. Ключик мерно раскачивался на зажатой в пальцах ленточке в такт повторяемым про себя словам, а в голове все отчетливее звучала рваная, словно исполняемая неумехой-учеником, мелодия: «Пам-пам, пам-пам!» Глаза заволокло какой-то пеленой. Я сама не заметила, как начала, беззвучно шевеля губами, двигаться: вперед-назад, влево-вправо, вперед-назад… «Пам-пам, пам-пам…»

— Не к добру это! — ворвался в уши резкий голос Хайды. — Всю кровать сажей изгваздали.

Я вздрогнула, мгновенно вернувшись в реальность, и отбросила и карточку, и ключик. Картонка вспыхнула и упала на кровать, оставив в воздухе облачко --">