Goblins - Стальное сердце. Часть 1

— Командир, я горд, что служил под вашим командованием. Легкого вам посмертия…

Я, наконец, замкнул круг пентаграммы, и начал вливать в нее ману, из стремительно пустеющего резерва… Еще… Еще… Все. Пуст.

Купол, лишенный подпитки развеялся, пентаграмма засияла голубоватым светом, а темная тварь — последний настоятель святилища, переродившийся в непонятно во что — атаковала уже меня. И в тот же миг архимаги нанесли удар по цели, помеченной пентаграммой: весь зал залил поток ослепительного света, сфокусировавшийся на статуе, я успел почувствовать удар твари, превративший в фарш всю левую половину тела, успел заметить, как статуя рассыпается в искрящуюся пыль, как лучи света прожигают плоть атаковавшей меня нечисти…

И умер.

Черная пустота вокруг. Непонятно, где верх, где низ, ни звука, ни движения воздуха. Попробовал крикнуть (может, отзовется кто) — будто в подушку получилось, звуки вязли во тьме.

Странно, а загробный мир? Где мост к вратам небесного царства, адская пропасть — если признан недостойным райских садов, или что там на самом деле должно было бы быть? Где хотя бы смертная река с перевозчиком? Где вообще я?

А может, это некое преддверие? И вскоре явят меня на суд, на котором взвешены будут грехи и добрые дела, где будут вытащены и явлены все мои поступки, и определено будет дальнейшее место моей дислокации на ближайшие вечность–другую?

С одной стороны, если подходить к вопросу формально — то грехов, пожалуй, выходит сильно многовато. Почти весь набор выходит: воровство, блуд, чревоугодие, винопитие, ложь и злословие, да и народу я немалую толпу раньше срока на перерождение отправил… Много всего — сложно ползать по грязи и не испачкаться. Но с другой стороны, если верить жрецам — солдат Империи, жизнь за родную землю не пожалевший, всегда попадает в небесные сады.

Так что, может и зачтется.

Но, куда бы ни послали, в рай или ад, думаю, солдаты есть везде, так что, не пропаду: встретят, расскажут, что почем.

Я плыл в пустоте и вспоминал свою жизнь. Я не знал родителей, и вырос в бедняцких кварталах города — столицы большого графства. Был мелким воришкой, питался, чем придется, обычная жизнь беспризорника — воровство, драки, голод. И быть бы мне обычным вором, а как подрасту бандитом (а вполне возможно каторжником или трупом), но пришла Империя. Графство стало еще одной ее провинцией, а меня, сдуру полезшего в карман к подвыпившему ветерану имперских егерей и пойманного им с необычайной легкостью, отправили не в канаву в виде мешка с переломанными костями, а в школу. Школу егерей при одном из легионов империи. Ветеран оказался лейтенантом егерской роты, и чем–то глянулся ему тощий грязный оборванец. Учеба, служба, ну а потом проснулся дар. Инициация меня в довольно сильного мага прошла бурно, и стоимость сожженной казармы из жалования вычитали потом весьма и весьма долго. Неплохо да? Воришка Олли, которому при подписании контракта со школой егерей присвоили фамилию Штайнер, стал магом, настоящим магом! И уже к тому времени сержанта егерей Олли Штайнера приказом командира легиона отправили учиться, с автоматическим продлением контракта, разумеется.

М-да, опять учеба, снова служба, теперь уже легионным магом, несколько военных конфликтов на границах, две полноценных войны. Скучать было некогда, в общем–то, и смею надеяться, жил я достойно. Наверное, и умер тоже достойно — не мне об этом судить. Хотя обидно до слез, ведь, сколько же я не успел… Сколько вина не выпито с друзьями, сколько девушек не успел одарить вниманием, а магия… Я дорос до третьего магистра легиона в основном благодаря магической силе и величине резерва, но, сколько же я не успел узнать о магии! По сути, большая часть моих знаний лежала в области боевой магии, и некоторых разделах целительства (первая помощь, в основном), а ведь есть еще артефакторика, первостихии и стихийная магия, жизнь и природа, да дохренища же всего! Ай, да что теперь…

— Ты неплохо послужил мне, смертный!

Голос в пустоте, шедший, казалось бы, со всех сторон, звучал довольно.

— Эээ, кто ты? — будучи в несколько расстроенных чувствах, ничего более умного спросить я, как–то, не догадался.

— Тот, чью статую вы сломали, смертные козявки! Да! — голос буквально лучился довольством — Это было забавно, наблюдать за вами. Кстати да, и тот храм в горах, где вы так весело проводили время — посвящен мне.