Ирина Владимировна Котова - Проклятый трон

Через полчаса я так осмелела, что пустила своего Пастуха вскачь и даже взяла один барьер – для младших учеников. Потомок чемпионов презрительно фыркал, но я была счастлива.

Мартин не осторожничал, и мне было страшно смотреть на то, что он вытворял. Все-таки конь не был приучен к нему, но блакориец управлялся с ним так, будто растил с детства.

– Ты идеальный мужчина, – сказала я магу, когда мы вели жеребцов обратно в конюшню.

– Лесть не отменяет месть, высочество, – ответил он смешливо, тряхнув черными волосами и подмигнув мне. Я улыбнулась. Ну правда же, идеальный. И чего тебе еще нужно, Марина?

А вечером он перенес нас на север Блакории, в номер небольшого, но очень дорогого отеля у склонов разной степени сложности, освещенных множеством огней. Лыжников было очень много, но сам отель и пространство вокруг работали для избранных: сюда не пускали журналистов и случайных людей и в каждый номер был свой вход с улицы, закрытый от соседей.

В горах начинались осенние сумерки, снег отсвечивал синевой и дышал холодом, и ноги у меня болели после утренних верховых упражнений, но я быстро разогрелась, а дальше были только скольжение, и ветер в лицо, и ощущение полета, и азарт – обогнать Мартина, – и смех, когда я все-таки завалилась лицом в снег уже на торможении, зацепившись одной лыжей за другую, и так и лежала на животе, с каким-то чудесным образом сцепившимися лыжами, и хохотала. Народ, проезжающий мимо, смотрел на меня и улыбался.

– Все, – произнес Март, подъехав и расцепив меня, – потопали в номер. Пока ты еще можешь стоять на ногах.

– А ты не можешь перенести нас? – капризно спросила я. До фуникулера было далеко, а шагать вверх по склону, пусть и по засыпанной дорожке, удовольствие невеликое.

– Лентяйка и эксплуататорша, – Мартин создал Зеркало, и мы вышли прямо у отеля. – А как же польза физкультуры для организма?

– Моему организму сейчас нужна горячая ванна, – я ждала, пока он откроет дверь, – вкусная еда и мягкая кровать.

– Тогда даю тебе час, – барон пропустил меня вперед, – и жду в гостиной на ужин. Хорошо отдохни, высочество, тебе еще весь вечер поднимать тяжелый черпак, разливать глинтвейн и обхаживать меня.

Номер состоял из двух раздельных спален с примыкающими к ним удобствами, гостиной с массивным камином и столовой зоной, маленького кабинета – если вдруг дорогим постояльцам взбредет в голову поработать – и сауны с небольшим бассейном. Я, снимая лыжный костюм и оглядывая великолепную спальню – каким образом, интересно, доставляют на склоны эти огромные кровати? Или стекла на высокие окна? – задумалась вдруг, как легко восприняла переход от нищеты к роскоши. Как быстро я перестала считать деньги, как спокойно отношусь к тому, что даже не знаю, сколько заплатил Март за сутки аренды этих апартаментов, хотя и подозреваю, что наша семья могла бы существовать на эту сумму не один месяц.

Помнится, лет в пятнадцать за семейным обедом я спросила маму, почему мы живем так богато и почему не можем отдать часть денег тем детям, которых я видела в школе, – они одевались бедно, и никто не возил их на машинах. И Полина меня поддержала, и Вася. А вот Ангелина смотрела немного с превосходством – она-то уже закончила университет на тот момент. И сейчас, когда я набирала огромную, сделанную из прозрачного закаленного стекла с серебряным плетением внутри ванну, этот разговор вдруг всплыл в памяти так, будто случился совсем недавно.

– Маришка, – мама улыбнулась, – не нужно стыдиться денег, больших или маленьких, если они заработаны честно. Наши деньги и финансы государства никак не смешаны, доходы приносят поместья и предприятия семьи, и ни одно из них не получено бесплатно или нечестно. Ты лично, если захочешь, можешь по достижении совершеннолетия потратить свой капитал на благотворительность, но это в конечном итоге ничего не даст и не улучшит жизнь людей. Да, ты поможешь единицам, может, сотням, и ты знаешь, что у нас работают благотворительные королевские столовые и прочие учреждения. Но это не дает развития, это только милосердие.

– Разве милосердие – это плохо? – упрямо и возмущенно спросила я. Мне тогда казалось, что мир несправедлив, а я и моя семья виноваты в том, что у нас так много денег.

Мама вздохнула и терпеливо продолжила:

– Милосердие хорошо и нужно в том случае, если человек болен или немощен, дочка. Тогда это благое дело. В остальных случаях оно вредно. Если ты будешь покупать --">