Владимир Евгеньевич Голубев - Знахарь

пещеры.

Связал куртку, брюки и сапоги в узел и сбросил вниз. Хорошо попал, не на дерево, не в воду, удачный бросок. Пока пробирался по пещере вниз сбил все ноги. Сапоги следовало оставить, не подумал. Внизу я осмотрел свои ноги, хотел уже помолиться, для их исцеления, но одернул себя. Не надо наглеть! Ноги заживут и так.

Целитель Лутт.

Лутт, маленький невзрачный мужчина, был добр и бескорыстен. Этим объяснялось его место работы при церковной обители, что не соответствовало ни его образованию, ни опыту. Шедший по дороге бродяга, с непокрытой головой, в одежде с чужого плеча, сразу привлек его внимание. Седой, изможденный старик двигался легко и как-то радостно.

- Здоровья тебе странник, - поприветствовал бродягу Лутт первым, не по чину.

Старик остановился. Холеные лицо и руки сорокалетнего мужчины, седая голова и невероятная худоба. Низко поклонился и улыбнулся, показывая полный набор великолепных зубов. Это не лезло ни в какие ворота. Не мог бродяга иметь такие зубы. Незнакомец произнес длинную певучую фразу на неизвестном Лутту языке. Лутт сделал приглашающий жест и направился внутрь обители.

Глава 1. Ученик.

Целитель Лутт.

Через месяц бродяга сделался своим в обители. Безотказный в работе, выносливый, как мул, почтительный и спокойный, он с лихвой отрабатывал ночлег и кормежку. И еще одну интересную особенность заметил Лутт, иноземец ловко избегал конфликтов, заранее исчезая с места драки и даже ссоры. Учился языку он быстро, не стеснялся насмешек, старался больше беседовать. Руки бродяги огрубели, но так и остались тонкими, даже изящными. Лутт, по служебной необходимости, осмотрел иноземца ещё в первый день. Ни единого шрама на теле бродяги не было. Имя у иноземца было незнакомое Павел Ильич. Никто так его называть не хотел, сошлись на более короткое имя - Паша.

Паша.

Обитель единого бога была идеальным местом для вживания в новом мире. Безопасность и достойное существование, плюс терпимость к чужим чудачествам. Что ещё можно было просить от судьбы? Через месяц я смог бегло разговаривать на бытовые темы. Всё шло хорошо, слишком хорошо. Настораживало только неназойливое внимание целителя Лутта. Я часто ловил на себе взгляд этого коротышки. От интереса других членов обители спасал мой, слишком низкий, социальный статус.

В конце месяца возникла совсем неожиданная проблема - секс. После того, как мне стукнуло шестьдесят, мне стало хватать одного часа в неделю, проведенного с женщиной, чтобы не испытывать повышенного интереса к ним. За последний год я совсем потерял интерес к противоположному полу, из-за тяжелой болезни. Нынешнее моё общее выздоровление сыграло со мной глупую шутку, я начал заглядываться на местных красоток, часто еще нестарых, сам не имея ни малейшего шанса.

Пристальное внимание к одной из самых красивых женщин в обители помогло мне открыть в себе новое свойство. Сорокалетняя Марта приехала из соседнего селения для лечения заболевания печени. Лутт терялся в догадках о причине болезни. Моё особое зрение позволило мне увидеть огромного червя-паразита. Я так сильно желал помочь Марте выздороветь, что червяк замер, как будто парализованный, перестал сосать из Марты соки и с каждым днем становился всё меньше и меньше. Марте почувствовала себя лучше, она засобиралась домой, а я не мог объяснить ни ей, ни Лутту, что выздоровление не завершено.

После отъезда Марты я начал пристально всматриваться в пациентов Лутта, пытаясь определить болезнь и вылечить её. Иногда, достаточно редко, у меня получалось.

Всё свое свободное время я пытался увидеть свой мир, шагнуть к себе домой, но у меня ничего не получалось. Зато стало получаться, на первый взгляд, нечто малополезное - я смог изменять себя. Началось это из-за новой работы. В обители затеяли копать огромный погреб, и хотя ладони у меня уже достаточно загрубели, я в первый же день стер их лопатой в кровь. Желание получить защиту в виде мозолей было огромно. Дальше начались эксперименты, что-то увеличить, что-то уменьшить. Изменение держалось недолго, через некоторое время организм снова восстанавливал мой прежний облик. Волосы я сбрил на пятый день и теперь, как в молодости, щеголял каштановой гривой. Эта грива стала катализатором крайне неприятной истории. Точно такие волосы были у Фреха, сына старосты соседнего села. --">