Андрэ Мэри Нортон , Мэрион Зиммер Брэдли - Леди Триллиума

зима. До нее тут обитал Орогастус, наполнивший башню всевозможными предметами роскоши, какие только мог разыскать, украсть или купить. Особый интерес у него вызывали приборы и приспособления Исчезнувших. По большей части они представляли собой смертоносное оружие, хотя встречались среди них и весьма практичные вещицы, приносившие удобства в повседневную жизнь.

На свою беду, Орогастус так никогда и не усвоил разницу между изобретениями Исчезнувших и настоящей магией, с помощью которой Харамис и ее сестрам удалось в конце концов его победить. Уж слишком он понадеялся на древние приборы.

Для Харамис различие между волшебством и приборами Исчезнувших было столь очевидно — хотя она и затруднялась его объяснить, — что она до сих пор не понимала, как Орогастус, сам наделенный кое-какими способностями к магии, мог совершить такую глупость. Харамис до сих пор вздрагивала, вспоминая, как ему ненадолго удалось очаровать ее. «Но это вышло ему боком, — вспомнила она. — Орогастус внушил себе, что любит меня и что я в конце концов отвечу ему взаимностью и стану помогать в осуществлении его планов. Потому-то он и упустил момент, когда еще мог навредить мне».

Она приблизилась к украшенному замысловатой резьбой деревянному шкафу, извлекла из ящика серебряную чашу, поставила ее на стол в центре комнаты и, до половины наполнив чистой водой из кувшина, склонилась над ней.

У оддлингов, населявших болота вокруг Цитадели, это называлось «глядеть в воду». Многочисленные племена этих существ, не принадлежавших к человеческой расе, весьма различались между собой по внешнему виду, и если одни были почти полной копией людей, то другие напоминали персонажей кошмарных снов. С людьми большинство из них жили в мире.

Вполне человеческую внешность имели, например, оддлинги из племени ниссомов, служившие при королевском дворе Рувенды, когда Харамис была ребенком. В их числе был и ее лучший друг, придворный музыкант по имени Узун, обладавший помимо музыкальных талантов незаурядными способностями мага; он-то и научил Харамис глядеть в воду. Эта процедура использовалась и как гадание, хотя считалась не слишком-то надежной, и как средство связи. Однако Харамис, став Великой Волшебницей, обнаружила, что способна ее усовершенствовать.

И вот теперь она постаралась отогнать все посторонние мысли, хотя полностью избавиться от впечатлений пережитого во сне оказалось невозможно, и посмотрела в воду.

Почти тут же Харамис почувствовала себя летящей по воздуху на спине ламмергейера — могучей птицы, всегда приходившей ей на помощь в трудную минуту. Вскоре внизу возникли очертания какого-то здания, в котором она узнала главную башню Цитадели — относительно недавнюю постройку, воздвигнутую людьми не более пятисот лет назад, в отличие от основного здания, сохранившегося со времен Исчезнувших.

Она легко приземлилась на крышу башни, и ее астральное тело соскользнуло в комнату через люк под самым потолком. Сейчас здесь царила пустота. Когда Харамис в последний раз посетила ее во плоти, за ней и Узуном гнались лаборнокские солдаты, и лишь своевременное появление двух ламмергейеров, поднявших ее с крыши башни, позволило беглецам уйти живыми. На Харамис вновь нахлынули воспоминания того давно ушедшего дня…

Этажом ниже некогда располагалась солдатская казарма. Безумная идея разместить стражу Цитадели семнадцатью лестничными пролетами выше всех прочих обитателей принадлежала, насколько Харамис могла теперь припомнить, ее деду. Что касается ее отца, то он был больше ученым, чем воином, и не удосужился произвести не обходимые перестановки.

И все-таки у кого-то, очевидно, нашлось достаточно здравого смысла, чтобы изменить прежний порядок, не дожидаясь, пока он превратится в незыблемую традицию. Хотя в комнате по-прежнему стояло с полдюжины коек и тумбочек, сейчас в этой бывшей казарме находилось всего два человека, и это были дети — мальчик и девочка, которым на вид можно было дать лет по двенадцать. Они сидели друг против друга на полу посреди большого пятна света, проникавшего в открытое окно.

— Думаю, он работает от света, — произнес мальчик. Он был строен и худощав, а его темные волосы давно нуждались в стрижке. Густая прядь упала на лицо, когда мальчик нагнулся над исследуемым предметом, и он машинально отбросил ее назад. Волосы снова упали, как только он убрал руку, но мальчик не обратил на это внимания.

— Это --">