Рик Риордан - Перси Джексон и певица Аполлона

И солнечный бог вместе со своими золотыми певицами растворился в очередном облаке пара.

— С днём рождения, дорогой Гроувер! — прохныкал Гроувер и извлёк из лиры крайне плачевную ноту.

Мы сели на метро в сторону Таймс-сквер — решили, что это хорошее место для начала поисков. Самая середина Театрального квартала, с кучей самых чудны́х уличных артистов и примерно так миллиардом туристов: самое то для золотой дивы, желающей привлечь к себе внимание.

Замаскироваться Гроувер не потрудился. На белой футболке у него красовалась надпись: «Что нам скажет Пан?» Из курчавой шевелюры торчали кончики рогов. Обычно свои мохнатые голени он прятал под джинсами, а копыта — под специального кроя ботинками, но сегодня от пояса вниз он был откровенный козёл.

Не думаю, что это имело хоть какое-то значение. Большинство смертных не видят сквозь Туманы, скрывающие истинное обличье волшебных существ. Даже безо всякой специальной маскировки людям придётся сильно приглядываться, чтобы убедиться, что перед ними сатир. Да и тогда они, скорее всего, глазам своим не поверят. Люди это хорошо умеют — не верить своим глазам. В конце концов, кругом Нью-Йорк.

Пока мы проталкивались сквозь толпу, я обшаривал взглядом местность на предмет проблесков золота. Никакой беглой келедоны в окрестностях, однако, не наблюдалось. Дела на площади шли как обычно. Парень, одетый только в трусы и гитару, фотографировался с какими-то зеваками. Полицейские, скучая, подпирали углы. Перекрёсток Бродвея и Сорок Девятой Западной был перекрыт: там техническая команда сооружала сцену. Проповедники, спекулянты билетами и лоточники пытались переорать друг друга. Из десятков колонок надрывалась музыка, но никакого магического пения я не слышал.

Гроувер протянул мне комок тёплого воска, чтобы сразу залепить уши, если что, — сказал, у него всегда с собой есть немного, вместо жвачки. Пихать это в уши мне сразу расхотелось.

Тем временем мой друг успел налететь на лоток торговца солёными крендельками и отскочить, сжимая в объятиях Аполлонову лиру, — не дай бог, что случится.

— Ты же знаешь, как пользоваться этой штукой, правда? — спросил я. — Я имею в виду, что за магию она творит.

Гроувер сделал большие глаза.

— Ты что, не в курсе? Да Аполлон же воздвиг стены Трои, просто играя на лире! Если спеть правильную песню, она способна создать практически что угодно.

— Скажем, клетку для келедоны?

— Ну… да!

Голос его звучал не слишком уверенно. Мне со своей стороны как-то не улыбалось, чтобы сатир нарывался на лишние подвиги с этим божественным черепаховым банджо. Нет, Гроувер и сам кое-что умел со своей тростниковой флейтой. В хорошие дни у него даже получалось ускорять рост растений и отводить глаза врагам. Правда, в плохие у него в голове крутился сплошной Джастин Бибер^[3]. Никакого магического эффекта эти мелодии не имели — разве что от них у меня начинала болеть голова.

Надо было срочно придумать какой-нибудь план. Жалко, здесь нет моей подружки, Аннабет. По части планов она дока. К несчастью, её как раз унесло в Сан-Франциско, навещать папу.

Тут Гроувер схватил меня за руку:

— Гляди!

Я проследил за его взглядом. На той стороне площади на открытой площадке толпились рабочие, устанавливая свет и микрофонные стойки, подключая исполинские колонки — наверное, готовились к предпоказу какого-то мюзикла.

Тут-то я её и увидел. Наша золотая дамочка пробиралась к платформе. Она перелезла через полицейское заграждение, просочилась между рабочими, оставившими её явление совершенно без внимания, и устремилась прямиком к лестнице на сцену. Обернувшись к запрудившей Таймс-сквер толпе, она улыбнулась, словно предвкушая аплодисменты, которыми та вскоре неизбежно разразится, — и двинулась к центральному микрофону.

— Ой, боги мои! — простонал Гроувер. — Если эти колонки у них подключены…

Уже мчась к сцене, я на бегу запихивал в уши спасительный воск…

Драться с автоматонами — та ещё радость. А драться с ними в толпе смертных — самый верный рецепт катастрофы. Морочиться о безопасности смертных (и своей заодно) и параллельно выдумывать способы поимки келедоны мне совершенно не улыбалось. Нужно было как можно скорее эвакуировать Таймс-сквер, не учинив при этом масштабную панику.

Ввинтившись в толпу, я схватил за плечо ближайшего полисмена.