Владислав Адольфович Русанов - Покручь

оборачивающегося зверем. Когда-то я нашел нож во пне… И я мог быть человеком. Покручь — это моя дочь. У меня нет повода гордиться ею».

«Останови ее сам».

«Я не могу. Она сильней меня».

«Обереги на пне?»

«Да, это ее рук дело. Теперь нам нет хода в ваш мир. А волками мы не в силах ей противостоять».

«Ошибки молодости нужно исправлять, брат».

«Не убивай ее. Лиши возможности перекидываться. Вытащи нож…»

«Как убедить людей, что беда миновала?»

«Ты сказал: ошибки нужно исправлять. Я стар. Я искуплю вину кровью. Этого хватит?»

«Я принимаю твою жертву, брат», — оборотень низко поклонился вожаку и, вспарывая плотный наст, черной стрелой помчал обратно.

Заливисто раскатился по перрону удар станционного колокола. Народ суетливо втаскивал багаж в тесные тамбуры.

— Ну, прощайте, Андрей Николаич, — исправник вздохнул. — Счастлив был знакомству.

— Взаимно, Кузьма Федотыч. Места у вас замечательные. Охота удалась. А если что не так…

— Что вы, голубчик. Прямо неловко, право. Все расчудесно. Как вы этого зверя взяли. Просто сказка, — вспомнил полицейский сивую шубу матерого волчары.

— Заслуги мои невелики, Кузьма Федотыч. Среди бела дня, на улице…

— Да, прямо осатанел зверюга вконец. На человека дуром попер.

Колокол ударил во второй раз.

— До свидания, Кузьма Федотыч. Пишите, если что… — Рязанов занес ногу на подножку.

— Всенепременнейше… Да, вы слыхали? Мельничиха-то повесилась.

— Что вы говорите?

— Как есть. Прямо на вожжах в конюшне. Ёську под стражу взяли. А все равно отпустим. Типичное самоубийство. Только с чего бы?

— И правда, с чего бы?

После третьего удара колокола паровоз со свистом выпустил пар и, кряхтя, натужно потащил состав, помалу набирая ход. Оставшийся в толпе провожающих исправник, нахмурившись, пошел к казенному возку. Из головы его не шла странная улыбка, сопровождавшая последнюю фразу охотника.

2003

--">