Юра Бородин - История Кольца Радуг

только людей… лица стоящих угадывались с трудом…

Гендальф? почему ты в белом, почему с мечом? Гендальф, брат, у тебя такие злые глаза, что случилось с тобою? Ты словно не узнал меня… Почему твои руки в крови… и в огне?..

А ты?.. хоббит, кажется, так вы себя называете? Мальчик с огненным колесом на груди… великий мальчик… Нет, вас пятеро? что-что, меня хотят убить? это ведь невозможно!..

Фангорн? ты плачешь? да, будет война… честно? я тоже ненавижу Изенгард…

Дал приют оркам, мерзким, грязным? или мне просто скучно, или как это можно еще обьяснить, а?… А кто же еще пойдет вслед за мною, если все же — война?! жестокие люди, жаждущие власти?..

Ты — наследник Изилдура? Меч? но ведь не он лишит жизни Повелителя Колец… хотя, какое мне дело…

Вот и ты, Саурон… и назгулы твои… а могли бы моими быть, впрочем, вряд ли уже, на что мне все это? все равно…

Ведь никогда несмогу обьяснить, зачем я ввязался в эту войну… но, может быть, если после всего, что произойдет, хоть кто-то спросит…

Ты права, Галадриэль, вероятно, я просто испугался… нет?.. но ведь вы сами ко мне приходили?! ведь это я вам был нужен!.. Не надо так… смотреть на меня… Я лишь делал то, что предначертано было… Да! всеми вами предначертано!.. И что — я виноват? Что же я вам еще должен? Что?!..

Он стоял в кольце.

Это мы…

Что?

Это мы должны.

Все понял. Нет-нет, высокие не имеют права. Совесть бессмертных… какую пользу бессмертным принесет моя смерть? Муки совести лишь… было уже! было!.. но ведь тогда только я смог… Человек?

Кто ты? ответь…

Странный гортанный выговор, лицо, изьеденное оспой, пронзительные глаза — жестокие, пустые; горбатый… старик? а ведь всего сорок человеческих лет… Кто ты?

Грима…

Порванная ткань, сломанный жезл. Ты?

Прости меня, но я даже не знаю сам, на что я тебя обрекаю!..

Саруман опустился на колени и поцеловал рябую костлявую руку с короткими кривыми пальцами… Грима…

Прости.

Глаза их встретились.

И тогда Саруман увидел: сбудется… Третья Дорога…

Одиночество…

И кольцо разомкнулось.

* * *

(прибл. 2997-98 г.)

— Давно хотел тебя спросить…

— О чем?

— Это правда, что… ну, как бы…

— Что-то случилось?

— Давно. Так, правда ль, что ты Мелкору глаза?..

— Что, глаза выколол?

— Да.

— Ты как думаешь?

— Я думаю, что — нет.

— А я думаю, что — да…

— Так значит — прав был Манвэ, когда…

— Да, милый мой Митрандир, Манвэ был прав, как всегда, впрочем, неправда ли? Ну а ты, сам посуди, Мелкор ведь тоже живой… был… да и кровь его… А кто бы еще решился сделать такое? На иных проклятия падают свыше, иные сами забирают себе эти проклятия, крадут их, так сказать… И уносят с собой.

— Куда?

— Что!

— Куда уносят?

— Уносят? да это я так… я отвлекся. Нет-нет, все было гораздо проще, чем вы думаете: в этом мире я — лишь Светлый слуга, вроде бы, за изначальное не в ответе, а посему — какое мне дело до людских проклятий? Впрочем, порою кажется мне, что уйду еще более страшной дорогой… Вам и не вообразить даже… Так кто ж, как не я?! Ведь нет у меня совести! Да, я сам тогда захотел совершить это, потому что мне легче вас всех — быть проклятым! Манвэ не виноват! Потому что я люблю их, добра им хочу, — чтоб все желания исполнялись, все. И Мелкора люблю тоже… и завидую ему… немного. Но он слишком долго выбирал. Слишком велики и явственны были его желания. И тогда — ну кто бы за ним пошел? Он ведь был слишком горд, чтобы простить себе свою собственную волю и слишком самонадеян, чтобы просто отказаться от своей силы и стать неуязвимым. Или он просто понял, что вслед за кровью идет вода, и когда утихают страсти былых побед и поражений, когда настает время не разрушать, а хранить; тогда — кто пошел бы за ним? Ведь не сумел он сохранить даже то, что было лично им вызванно к жизни. Все его мечты обратились в навь. Ну и кто бы теперь за ним пошел? Гордые да жестокие? На новые войны за какую-то темную справедливость? Поверь мне, справедливость ценой крови — безобразна, как… как… выколотые глаза! История устала от крови; а Мелкор… Он так и не научился бесстрастно созерцать, впрочем, что я говорю, ему-то как раз это и не нужно было. Но я думал, что та кровь — последняя, последнее насилие над злом, да видно — ошибся. Прав был Манвэ: покой достигается только в покое. Впрочем, он сам скоро в этом убедится, сам… ибо бездна моя… порою, я ее чувствую здесь, внутри, почти везде, --">