Шеннон Макгвайр - В каждом сердце – дверь

держалась, кажется, не для опоры, а только чтобы не потерять направление. Волосы у нее были белые, как у самой Нэнси, только без дерзких черных прядей, завитые перманентной завивкой и уложенные в прическу, напоминавшую гриб-дождевик или одуванчик, готовый вот-вот разлететься. Вид у женщины был бы вполне респектабельный, если бы не ярко-оранжевые брюки, не свитер ручной вязки всех цветов радуги и не ожерелье из разноцветных полудрагоценных камней, совершенно не гармонирующих между собой. Как ни старалась Нэнси сдерживаться, глаза у нее сами собой распахнулись от удивления, и она тут же возненавидела себя за это. С каждым днем она понемногу утрачивала свой дар неподвижности.

Если так пойдет, она скоро станет такой же дерганой и неуравновешенной, как все живые, и тогда ей уже никогда не вернуться домой.

— Она практически вся стеклянная, не считая, разумеется, деталей из других материалов, — продолжала женщина. Ее, казалось, ничуть не смущало, что Нэнси так откровенно разглядывает ее. — Я даже точно не знаю, как делаются такие вещи. Кажется, из расплавленного песка, что-то в этом роде. А вон те большие призмы в форме слезинок — мои. Все двенадцать — моих рук дело. Я считаю, есть чем гордиться. — Женщина помолчала, очевидно, ожидая ответа.

Нэнси сглотнула. Все эти дни у нее то и дело першило в горле, и ничем эту сухость было не прогнать.

— Если вы не знаете, как делается стекло, как же вы сделали эти призмы? — спросила она.

Женщина улыбнулась.

— Из собственных слез, разумеется. Всегда выбирай самое простое объяснение — обычно оно и есть самое верное. Я — Элеанор Уэст. Добро пожаловать в мой дом. Ты ведь, наверное, Нэнси.

— Да, — медленно проговорила Нэнси. — Откуда вы?..

— Просто кроме тебя мы сегодня никого не ждали. Вас тут теперь не так много, как раньше. Либо двери стали попадаться реже, либо вы стали чаще оставаться там. А теперь постой минутку тихонько, дай мне тебя рассмотреть. — Элеанор спустилась с последних трех ступенек, остановилась перед Нэнси и с минуту пристально вглядывалась в нее, а потом обошла вокруг. — Хм. Высокая, худая, очень бледная. Ты наверняка была где-то, где нет солнца — но вампиров, пожалуй, тоже нет, судя по твоей шее. Джек и Джилл будут очень рады. Их уже утомило вечное солнце и милые люди со всех сторон.

— Вампиров? — безучастно переспросила Нэнси. — Их вообще не бывает в реальности.

— Да тут и нет никакой реальности, моя хорошая. Все нереально. И этот дом, и этот разговор, и эти твои ботинки — кстати, они уже несколько лет как вышли из моды, имей в виду, если хочешь снова вписаться в современный стиль. А если не хочешь расставаться с недавним прошлым — к траурному костюму они тоже не очень-то подходят. И ты, и я — нереальны. Реальность — бранное слово, и я буду тебе благодарна, если ты постараешься употреблять его как можно реже, пока живешь под моей крышей. — Элеанор снова остановилась перед Нэнси. — Волосы тебя выдают, вот что. Где ты была — в Подземном царстве или в Царстве теней? Ясно, что не в Загробном мире. Оттуда не возвращаются.

Нэнси уставилась на нее, беззвучно шевеля губами — голос куда-то пропал. Старуха произнесла эти слова — жестокие, невозможные слова — таким будничным тоном, словно спрашивала о каких-нибудь пустяках, вроде графика прививок.

Лицо Элеанор изменилось — на нем появилось мягкое, извиняющееся выражение.

— Ох, вижу, я тебя расстроила. Со мной это бывает, к сожалению. Видишь ли, я ведь была в мире Абсурда. Шесть раз переходила туда-сюда, пока мне не исполнилось шестнадцать, а потом, когда уже не могла туда попасть, так и не научилась как следует держать язык за зубами. Ты, должно быть, устала с дороги, и тебе любопытно узнать, что будет дальше. Верно? Я покажу тебе твою комнату, как только разберусь с твоими координатами. Видишь ли, в таких вопросах, как выбор комнаты, это очень важно. Нельзя селить путешественницу из мира Абсурда вместе с той, что пришла из мира Логики, если не хочешь потом объясняться с местной полицией по поводу увеличения насилия в школе. Полицейские к нам иногда заглядывают, хотя обычно нам удается не привлекать их внимания. Нам важно, чтобы школа не потеряла аккредитацию, хотя, я бы сказала, у нас тут не столько школа, сколько что-то вроде реформаториума. Хорошее слово, правда? Реформаториум. Звучит так солидно, а на самом деле ровно ничего не значит.

— Я ничего не --">