Дженнифер Фаллон - Харшини

просит пощады, стоя на коленях. Он уже делал это — она заставила его пресмыкаться в Гримфилде, и когда они выберутся отсюда, он заставит ее расплатиться за то унижение, да и за это тоже. Но пока что…

Она колебалась. Он видел это. Она возвратилась к нему. Его глаза засветились надеждой. Она ведь наполовину харшини, верно? Говорят, что они не способны убивать. Они просто не могут лишить другого жизни. То, что он до сих пор жив, — лучшее тому доказательство. Она выросла в Сестринской общине, где ее приучили верить во всякий вздор типа закона и чести. Она не сможет оставить его здесь.

Но, увидев ее лицо, он понял, насколько сильно заблуждался. В этих чужих черных глазах не было сочувствия. Не было жалости. Не было сострадания.

Ничего, кроме холодного безжалостного презрения.

— Я пришла, чтобы отправить тебя в ад, — сказала она. — Но, похоже, это не нужно. Ты ведь уже там.

Он не знал, что ей ответить, он даже не понимал, что она имеет в виду. А она стояла и смотрела на него огромными черными глазами…

И тут он почувствовал зуд. Сначала едва заметный. Он был слишком перепуган ее взглядом, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Он начался с кончиков пальцев — неприметный, противный, еле ощутимый. Он почесался прямо сквозь дырявые штаны, пытаясь унять его, но зуд только сделался сильнее.

Р'шейл не двигалась с места.

А зуд перекинулся на левую руку. Он почесал ее правой рукой и обнаружил, что левая покрылась маленькими твердыми бугорками. Он оторвал взгляд от Р'шейл и посмотрел на руки. Бугорки росли. Прямо на его глазах бугорок на предплечье превратился в гнойник. И тогда из легкого почесывания зуд превратился в боль. Бугорки вырастали по всему телу. Он чувствовал, как они появляются на спине и на животе. Штаны прилипли к коже ног, когда язвы стали прорезаться в паху. Лицо раздулось от появившихся на нем нарывов. Он разодрал одежду, расчесывая растущие язвы, а зуд делался все более невыносимым. Он задыхался от ужаса, вызванного пониманием того, что происходит с ним. Болячки все росли и росли.

— Нет, — простонал он, раздирая кожу в бесплодной попытке ослабить жжение. — Нет! Нет!.. Не-е-ет!

Р'шейл стояла и смотрела на него.

— Что ты со мной сделала? — провыл он. — Останови это! Не надо этого! Только не это! Убей меня, если хочешь, Р'шейл, но только не это! Дай мне умереть, как мужчине!

Это наконец вызвало у нее какую-то реакцию. Она рассмеялась.

— Как человеку, Локлон?

— Останови это, Р'шейл! Пожалуйста! Умоляю тебя!

— Ты знаешь, что от Проклятия Малика умирают в течение нескольких лет? — спросила она светским голосом. — Конечно, несколько лет медленно гнить в собственном теле — недостаточная кара за то, что ты сделал, но, по крайней мере, это тебе предстоит.

— Я… убью себя… раньше… чем этот ужас… поглотит меня, — выдохнул он, не в силах прекратить расчесывать горящую кожу.

— Нет, Локлон, ты не убьешь себя. Во-первых, ты для этого слишком труслив, а во-вторых, я тебе этого не позволю.

— А как ты… собираешься… помешать мне?

— При помощи магии.

Р'шейл повернулась и пошла прочь, и вскоре исчезла в ночной тьме. На него она не оглядывалась.

«Я убью себя сам, — молча решил он. — Я не хочу такой мерзкой смерти. — Он поднялся на ноги и посмотрел на море. — Всего-то и нужно, что войти в воду и позволить океану поглотить меня».

Морская соль защипала язвы на ногах, стоило ему ступить в воду. Он уходил от берега, пока вода не дошла ему до пояса, и неожиданно обнаружил, что не может идти дальше. В отчаянии он осознал, что ему хочется жить. Пусть он принял твердое решение умереть, но некий голос внутри него твердил ему, что делать этого нельзя. Он понял, что не может сделать ни шага в глубину.

Локлон выкарабкался назад на берег, бросился на песок и стал кататься по нему, пытаясь унять зуд, но песчинки, въедаясь в кожу, только сделали ему еще больнее. Он не мог избавиться от боли. Он не мог даже умереть…

Он почувствовал прикосновение руки к себе, и надежда вновь вспыхнула в его сердце. Он так и знал, что она не сможет бросить его! Она должна была вернуться! Это была просто игра, она просто мучила его из мести…

— Господин? — произнес нежный голос. — Все в порядке, господин. Зуд пройдет через несколько дней.

Он открыл глаза и увидел девчонку из селения прокаженных, она сочувственно улыбалась ему уцелевшей половиной лица.

Отчаянный вопль, вырвавшийся из груди Локлона, раскатился над пустым берегом.

Он поднялся и --">