Игорь Владимирович Федорцов - Дождь в полынной пустоши. Книга 2 (СИ)

подводил разговор.

− И потому не держите охрану?

Ренфрю непонимающе уставился на странного посетителя. Лицо ростовщика сделалось еще тоньше и кровожадней. Сказал ли барон достаточно, начинать думать плохо и беспокоиться?

− У вас перед входной дверью никого, − с издевкой пояснил Колин притихшему ростовщику.

− Шутите? — все еще не определился Ренфрю, бояться или смеяться.

− В данную минуту не предрасположен, − Колин ткнул острием шнепфера в пол. Вязкий звук неприятен мирному обывательскому уху.

− То, что вы не видели Отто, не означает отсутствие охраны, − попытался убедить Ренфрю. Дурная слава не приносит прибылей, но уменьшает и отваживает солидных клиентов.

− Хотите спор? — открыто предложил унгриец. − На вексель. Сторожа и не подозревают о моем присутствии здесь. Если не прав, бумага ваша. Прав — удвоите выплату. Идет?

− Как же мы выясним истину?

− Очень просто. Я встану за тот шкаф, а вы позовете вашего горе-Отто. Два-три вопроса и поймете за кем победа.

Ренфрю не из любителей пари и азартных споров, но подобного вызова не мог не принять. Отказаться, дать повод сомневаться в надежности Дома Ренфрю, подорвать доверие.

− Уговорили, − согласился ростовщик и затрынькал колокольчиком. Звук и ритм открыто предупреждал о дурном расположение хозяина лавки.

Охранник вошел с запозданием, достаточным заподозрить правоту клиента. Но Ренфрю решил не сдаваться.

− Звали саин? — пробасил Отто. Голосок согласно комплекции − богатырский. Живот на полведра каши.

− Что там за шум? Или мне показалось? — деловито хмурил брови ростовщик.

− Так и есть, саин. Бесстыжая девка, упилась до беспамятства и заголилась посреди улицы. Её, дескать, пекарь ославил заразной. Вот и предъявила засвидетельствовать, что здорова. Пьянь, она и есть пьянь.

− Надо прогнать. У нас приличное место. Посетителей распугают. Не ровен час увидят непотребство. Сегодня ни одного не явилось.

− Дык прогнал. А посетители, они после обеда ходят. Рано им. Балаболка-то межень не отбивала.

− Балаболка?

− Прощеница просим. На Хара еще не отзвонились.

− Ладно, ступай.

Пока ростовщик беседовал с нерадивым работником, Колин спокойно, в доступных обзору подробностях, рассмотрел в оконце внутренний дворик. Клетка содержания леопардов, пяток вооруженных детин. Старой, неподатливой векам кладки, здание. Окованная сверху донизу дверь, заперта на тяжеленные замки. Вторая, малоприметная, за плетями дикого хмеля. Задняя стена строения − древняя ограда, возвышающаяся над новой покатой крышей в сажень, не меньше. И уже за оградой, в отдалении, необычная полуразрушенная колокольня. Углядел унгриец и схрон стрелка со шнеппером. И натянутую сеть с колокольцами и множество приспособлений против злоумышленников. Из охраны никто не спал и не зевал, службу несли, как положено. Бдели хозяйское добро и секреты.

Отпущенный хозяином охранник удалился и Колин покинул укрытие. Возможность подглядеть в исписанный и исчерканный лист использовал. Вион Ренфрю не первый человек в семье, но и не последний и явно подсчитывал продажи зерна. Начальная цифра и дальнейшие действия с ней на то указывали. Особенно двойной кругляш итога.

− Мои кровные! — насмехаясь попросил Колин.

− Какими желаете получить? Унгрийской медью? — не остался в долгу у патриотичного барона, раздосадованный нерадивостью слуги, ростовщик.

− Ноблями. А то столько разговоров о доме Ренфрю, − намеренно язвит унгриец. − Серебра и у Глинна предостаточно выдать.

Про серебро Колин упомянул специально, в качестве наживки. Заглонет? Ммм! Чего на листок косимся? Циферки радуют. Или смущают?

− Золотом расплачивается казначейство, − назидателен ростовщик. Ему прекрасно известно, после того как король потребовал полностью сдавать благородный металл в казну, у столичной молодежи в манерах сорить рыжьем. − Но для вас, пожалуй, сделаем исключение, − держал марку Ренфрю. — Вам причитается восемнадцать ноблей, девять штиверов и три гроша.

− Округлите уж, не таскать с собой мелочевку, − дозволил обсчет Колин. Опять же с умыслом.

ˮАх, так!ˮ − мелькнуло на тонком лице сердитого ростовщика и, он округлил… до девятнадцати, повергнуть барона в замешательство и изумление, что вполне ему удалось.

Получив причитающуюся сумму, Колин покинул лавку, вызвав у Отто с начала удивление, а --">