Терри Пратчетт - Стража! Стража!

Верховный Старший Наставник яростно сверкнул взглядом на одинокую фигуру с вопросительно воздетой рукой.

— Да, Озаренные Братья, хранители священного знания с таких давних пор, каких человеческий ум даже постигнуть не в состоянии…

— То есть примерно с прошлого февраля, — с готовностью пришел на помощь брат Привратник. Он явно не понимал сути происходящего здесь.

— Прошу прощения. Премного извиняюсь, — обеспокоенно произнесла фигура. — Боюсь, я попал не в то общество. Наверное, не там повернул. Уже ухожу, так что не могли бы вы… э-э…

— А фиггин его наколется на шип острый, — с нажимом повторил Верховный Старший Наставник, перекрывая жуткий скрип намокшей и разбухшей древесины — это брат Привратник пытался открыть Дверь Знаний. — Ладно, с формальностями покончено. Несведущие все удалились? Никто больше дверью не ошибся? — с горьким сарказмом добавил он. — Хорошо. Отлично. Я так рад. Полагаю, нет смысла спрашивать, запечатаны ли Четыре Сторожевые Башни? Просто замечательно. И Штанина Святости, кто-нибудь побеспокоился освятить ее? Неужели? И все сделали как положено? Я ведь проверю… Ладно. А окна укреплены Красными Шнурами Разума, как предписывают древние скрижали? Здорово, здорово… Теперь, пожалуй, можно приступить к делу.

Со слегка раздраженным выражением, свойственным человеку, который только что пробежался пальцами по верхней полке в доме невестки и обнаружил вдруг, вопреки всем ожиданиям, что полка сверкает чистотой, Верховный Старший Наставник приступил к делу.

Ну что за придурки, сказал он себе. Сборище недотеп, которых ни одно другое тайное общество ни в жизнь не удостоило бы прикосновением десятифутового Жезла Власти. Даже простейшему тайному рукопожатию не могут научиться — уже все пальцы себе вывихнули.

Но в недотепах таятся великие возможности. Умелых, подающих надежды, честолюбивых и самоуверенных — этих пускай кто-нибудь другой принимает. Он же возьмет скулящих от обиды, тех, у которых живот распирает от яда и желчи, тех, которые убеждены: представься им возможность — и они очутятся на коне. О да, ему нужны такие люди, в которых потоки яда и мстительности едва сдерживаются хрупкими дамбами, построенными на комплексах неумех и бездарностей.

Не говоря уже о непроходимой тупости. Каждый из них дал страшную клятву, но ни один даже на секунду не задался вопросом, что за фиггин будет наколот на шип острый.

— Братья, — произнес Верховный Старший Наставник, — сегодня нам предстоит обсуждать вопросы невероятной важности. В наших руках правильное управление Анк-Морпорком, да что там управление, само будущее великого города!

Присутствующие пригнулись ближе. По спине Верховного Старшего Наставника пробежал знакомый холодок наслаждения властью. Они внимали ему как оракулу. Ради этого чувства стоило напялить дурацкий балахон, чтоб ему пусто было…

— Разве не ведомо всем нам, что город этот неминуемо растлевает людей, оплывающих жиром на ворованном богатстве, и в то же время не дает ходу гораздо более выдающимся человекам, обреченным, по сути, на рабство?

— Разумеется, известно! — с пылом отозвался брат Привратник спустя некоторое время, которое потребовалось каждому из братьев для внутреннего перевода и усвоения сказанного. — Только на прошлой неделе в Гильдии Пекарей я пытался указать на это мастеру Кричли, но…

Зрительный контакт отсутствовал, поскольку Верховный Старший Наставник требовал, чтобы братья опускали капюшоны как можно ниже, создавая под ними мистический мрак. Тем не менее молчание Наставника было столь многозначительно разъяренным, что брат Привратник умолк сам.

— Однако так было не всегда, — продолжил наконец Верховный Старший Наставник. — Был когда-то и златой век, когда заслуживающие уважения и власти получали должное вознаграждение. Век, когда Анк-Морпорк был не просто большим, но великим градом. Век рыцарства. Век, когда — да, брат Сторожевая Башня, что тебе?

Грузная фигура в балахоне опустила руку:

— Вы говорите о том времени, когда нами правили короли?

— Прекрасно, брат, прекрасно, — слегка фальшиво похвалил Верховный Старший Наставник, раздосадованный этим внезапным всплеском сообразительности. — И…