(shaeliin) - Дети Драконьего леса: Мительнора (СИ)

class="book">— Я хотел настоящего.

Она всплеснула руками:

— Как же я его раздобуду?

Эдлен подумал, что если бы на его светлых волосах не было змеи, она бы вела себя иначе. Она бы не улыбалась, не старалась бы ему угодить, не умоляла выйти хотя бы к ужину, не рассказывала, как мучаются в кухонных помещениях поварята. Она бы схватила его за локоть — и потащила бы в трапезную силой, и если бы он возмутился, если бы он обиделся, это были бы его личные, никак не решаемые, проблемы.

Признаться, он был разочарован. Но отыскал в этой ситуации кое-какие вполне полезные стороны.

Мама исчезла, как и обещала — и оставила Эдлена в деревянной цитадели, окруженного сотнями и сотнями слуг. И эти слуги, такие лицемерные, такие лживые, были обязаны выполнять что угодно, если, разумеется, это «что угодно» у них получится сделать, не выходя в жадную, голодную темноту снаружи.

Условие принято, мрачно заявил себе Эдлен. Условие принято.

И с этого момента в жизни слуг начались не самые легкие времена.

К обеду он все-таки вышел — и безо всякого аппетита погонял туда-сюда по глубокой миске пингвиний суп. Двое мужчин, вооруженных копьями, терпеливо стояли у выхода — стояли так ровно и неподвижно, что мальчик принял их за статуи в полный рост, по ошибке одетые в черную военную форму.

Убедившись, что суп не такой вкусный, как если бы рядом сидела мама, Эдлен отодвинул миску и приказал:

— Принесите красного чаю.

Чай не то что принесли — его как будто сотворили из ничего. Услужливая старуха, улыбаясь тонкими обветренными губами, поставила перед мальчиком пиалу и блюдо с рисовым печеньем.

— Спасибо, — важно произнес он. И указал ей на соседнее кресло: — Будьте так любезны составить мне компанию.

Старуха села. Либо ей было запрещено удивляться капризам Эдлена, либо она пила красный чай с венценосными особами каждый день.

— Давайте о чем-нибудь побеседуем, — не сдавался мальчик. — Расскажите, откуда вы, кто вы, какие у вас мечты. Расскажите, давно ли вы работаете в цитадели. Я, конечно, великий маг, но великие маги тоже порой скучают.

В зеленых старухиных глазах появилось нечто, весьма похожее на гнев. Но она тут же спрятала его за улыбкой.

— Я приехала из Энотры, Ваше императорское Величество. Там осталась моя семья.

Мальчик поднял брови:

— А что такое Энотра?

— Что-то вроде очередной деревянной цитадели, Ваше императорское Величество.

Эдлен покрутил нежно-розовую пиалу. Красный чай колебался в ней, как маленькое море.

— Перейдем к следующему вопросу. Кто вы? Какие у вас мечты? Давно ли вы здесь работаете?

— Меня зовут Летен, — сообщила старуха. — Мне шестьдесят восемь лет. В день, когда Ваше императорское Величество получило трон, я была у пристаней, и я была испугана. Я не поверила, не смогла поверить, что подобное… сотворила магия. Мне показалось, что ломается мир, что мы все погибнем — и я, и матросы, и капитаны кораблей, но… спустя какую-то минуту кошмар закончился. Не обижайтесь, Ваше императорское Величество, но это было кошмаром. Это было потрясающе, но… неужели вы не могли без этого обойтись?

Эдлен растерялся, но виду не подал. Он мало что понял из эмоциональной старухиной речи — а то, что удалось понять, наводило на очевидную мысль: старуха ненавидит мальчика. Ненавидит остро и отчаянно — и считает, что он виноват в какой-то ее беде.

Судя по ее словам, Эдлен что-то испортил. Что-то серьезное — но как, если он даже не выходил за порог своей цитадели?

Он припомнил, как мама говорила со слугами. Высокомерно и безучастно, будто они — куклы, предназначенные для уборки, и шитья, и готовки, и прочих неинтересных дел.

— Вы, — холодно бросил мальчик, — осуждаете мои действия?

Старуха побледнела. Эдлен утвердился во мнении, что слуги ему не нравятся. Вообще. Абсолютно.

— Ваше императорское Величество немного… ошибается на мой счет. Я всего лишь… доверила вам свое мнение, как вы и просили.

Эдлен поставил тонкую пиалу на край стола.

— Вы мечтаете вернуться домой, — медленно произнес он. — В эту свою Энотру. Она чем-то превосходит мою деревянную цитадель?

--">