Олег Никольский - Семена Распада. Том I (СИ)

— Тёмные чары… — с отвращением пробормотал блюститель, но словам норинца всё же поверил. Допрос продолжился: — Сколько вас было? Кто-нибудь остался ещё?

— Восемнадцать. Не знаю. Девять отправились в Мирьех. Восемь погибли у Костра.

— Как вы зажгли Костёр?

— Жертва: две грешных и одна чистая душа.

— Есть ещё Костры? — сердце Бэрраара забилось чаще, он чувствовал, что подбирается к главному.

— Да.

— Где?! — блюститель едва удержался от того, чтобы огреть себя по лбу за неправильно заданный вопрос.

— В Мершвельде, — совсем тихо проговорил жрец, и долго молчал перед тем, как продолжить. — В Гирьяне, Зейде… Джараламе… Фэре и… Доррэхе.

Эти слова тяжёлым молотом обрушились на голову жреца-воина. Пять! Пять проклятых Костров! Пять городов! Целая страна! Это ведь многие тысячи Seliri и сотни жрецов! Всего девять этих ублюдков едва не превратили Мирьех в руины! Что теперь делать империи?!

— Чего вы хотите?! — потеряв самообладание, Бэрраар яростно тряс альхарца за плечи. — Чего?!

— Свободы… — едва слышно прошелестел он, и замолчал. Навсегда. На чёрную бороду из безвольно раскрытого рта скатилась кровавая ниточка слюны.

Блюститель Небесной Справедливости ещё долго просидел возле мертвеца, с горечью понимая, как много он упустил. Циро стоял рядом, не мешая Бэрраару обдумать услышанное. Откровения альхарца внушали страх, но одновременно рождали в сердце трепет от осознания причастности тем великим вызовам, что ныне стояли перед империей.

— Теперь нам известно, где укрылся враг. Значит, государь не ошибся, призывая к Священному Походу, — наконец проговорил он, поднимаясь. — Мой меч готов. Теперь мне остаётся только одно — ждать приказа.

***

Император задумчиво оглаживал бородку. Он выслушал обоих. И чародея, предупреждавшего об опасностях, призывающего действовать осторожно. И верховного жреца, вещавшего о явлении Бога, о необходимости выступать без промедления. Теперь же они стояли перед государем, и ждали его решения. Оба могущественные колдуны, добившееся всего собственными силами, а не получившие власть по наследству, повелители тысяч сердец, способные уничтожить императора щелчком пальцев, но вынужденные ждать его слова.

— Не мне оспаривать волю Каинен. Идём на Мершвельд, — наконец решил Тордэан, и произнёс слова, навеки вошедшие в летописи, как девиз величайшего в истории Джаареса Священного Похода:

— Elge ette gianey Tere!*

*Ибо этого хочет Бог! (ST)

--">