Ника Дмитриевна Ракитина - Бескрылая королева [СИ]

внутреннее дело. К тому же Стена слишком близко. Южане струсят, а северянам не до того.

— Я прилетела, — произнесла Сель и тут же пожалела о своей несдержанности. Но Ронха лишь благоговейно наклонила голову.

Нажала рычаг в стене, и железная дверь крылом летучей мыши сложилась кверху, открывая наполненную паром просторную купальню с шаровыми светильниками — роями белых трепещущих мотыльков. По стенам струилась вода, с шумом и плеском наполняла огромную круглую чашу, выложенную мозаикой. Рядом на мраморной скамье лежали полотенца и свежая одежда: безрукавка на меху с бронзовой застежкой, короткая кожаная юбка и передник.

— Спасибо, — Сель не стесняясь сбросила пыльное платье.

— Тебя дождаться?

— Да, я скоро.

Она с наслаждением ухнула в воду с головой. Выскользнула, пища и разбрасывая брызги с мокрых кос и крыльев. Помахала ими, сбрасывая влагу. Быстро вытерлась и надела чистое:

— Я готова.

Они миновали Серый ярус и на подъемнике спустились еще ниже, к самым корням Реморы, к темницам и родильным камерам. Сель охватила невольная дрожь — любой крылатый тянется к свету и боится темноты. Пульсация ронда болью отозвалась в висках, кенигин завернулась, как в плащ, в трепещущие крылья. В сумрачных коридорах им с Ронхой все чаще попадались крылатые. Их можно было принять за статуи — если бы не сияние рондов и дрожь в свернутых крыльях.

— Мы нарочно поместили Элвин здесь, — хрипло пояснила провожатая. — И все равно стражей в цепи приходится сменять каждый час.

— Расплата за суровость, — усмехнулась Сель, не понимая, какой скрежет тянет ее за язык говорить колкости.

— Башне нужна молодая кенигин. Элвин лучшая. Мы ни в чем не нарушили закон.

Сель, мотнув косами, склонила голову. Брызги побежали по щекам.

— Дама Ронха, я тебя не обвиняю.

— Прости. Уже два дня мы все в напряжении. Если бы не охранная цепь, Элвин взорвала бы Ремору изнутри.

— М-да… — на этот раз Сель вовремя прикусила язык.

— Я не пойду дальше. Прямо по коридору и четыре ступеньки вниз. Вдави выступающий камень справа у пояса, чтобы дверь открылась.

— Спасибо.

— Что тебе доставить?

— Сумка с травами при мне, — кенигин ощупала тугой кошель с двумя петлями, подвешенный на новый пояс. — Потребуется жаровня. Свеже сцеженное молоко кормилицы. Полынное вино. Кувшины только глиняные, — она задумалась. — Бинты. Иглы лестовника. Зеленый и розовый мох. И обильный ужин.

Даже в полутьме было заметно, как Ронха покраснела. Кенигин едва сдержала смешок.

— Мох там есть. И жаровню я ставила. Холст на бинты в сундуке. Остальное принесут немедленно.

Ронха подожгла от своей торчащую в скобе походню, отдала ее Сель. Еще раз низко поклонилась, так что черные кудри заслонили лицо:

— Светлый Воин да хранит тебя.

— И тебя, — гостья поклонилась тоже. Дождалась, пока легкие шаги и шелест затихнут вдали, и пошла вперед. Вокруг нее тесно сомкнулись стены. Крыльями и кожей кенигин ощутила влажное, теплое дыхание изрытых пустотами камней. Наконец один уперся в правый бок. Зажмурившись, быстро — чтобы не раздумать — крылатая нажала на него. Кусок стены скользнул в сторону, и в лицо Сель невесомо дохнула смерть.

Кто-то думал превратить темницу в уютное жилище, да так и не успел, спасаясь бегством. А боль, стыд, гнев, удесятеренные силой, освобожденной из крыльев, остались. Загустели, не найдя лазейки в защитной цепи. И Сель ощутила себя бабочкой в янтаре. Бесполезной игрушкой показался выстроенный заранее воображаемый щит. Кенигин сжала зубы. Она лучшая! Она это докажет. И все равно невольно подергала закрывшуюся дверь.

— Сна-ру-жи…

— Что? — крылья вскинулись, выдавая испуг.

— Открывается… снаружи, — голос сипел и булькал, словно дырявые мехи.

Сель сверкнула серо-зелеными глазами:

— Вот стерва!

— Кто?

— Ронха.

Сунула походню в гнездо. Брезгливо переступила ком сброшенных на пол окровавленных простыней и совсем бесстрашно склонилась над постелью. На гостью уставились глаза: мутные, в красных прожилках — с узкого лица с удлинившимся носом и обметанными губами. Подбородок крепкий, скулы высокие; глаза уходят к вискам — прямо под похожий на рубец ронд. Кожа бледная и влажная, как у лягушки.

— Элвин?

— Я тебя не знаю.

— Я Сель, кенигин Карма. Меня позвали тебе помочь.

— Мне уже помогли. Спасибо.

Губы и ресницы дернулись, а тело, лежащее на --">