Артем Скоров (Sky 09) - Наследие безликого (СИ)

оказывается укромный закуток под густой кроной дерева позади дома-кубика. Он прислушивается, принюхивается и проверяет окружение с помощью магии воздуха. Убедившись, что его прибытие осталось в тайне, бесшумно подходит к двери со стороны заднего дворика.

Прислушиваясь к ощущениям, Акир отказывается верить в то, что Кайра забыла закрыть обе щеколды. Да, в богатом опыте его тайных встреч с дочерью случалось много забавного. Вплоть до ниточек с колокольчиком у самого пола. А однажды в его по обыкновению босые ступни вонзилось стеклянное крошево — было не больно, но очень обидно. Это был его первый и последний прокол с Кайрой. Она та ещё хитрюга, вся в покойную мать, но после того случая больше ни одна её выходка не увенчалась успехом. К счастью, магией она не владела. И жаль, ведь не покинь он семью, то мог бы такому научить свою дочь, что любой древний заклинатель помер бы от зависти!

Акир осторожно открывает будто нарочно незапертую дверь, готовясь услышать скрип петель. Отсутствие всяких там трещоток и верёвочек он уже проверил. Его встречает тишина, лишь шелестит листва на дереве и стрекочут насекомые в траве. Даже если это не случайность, он больше не поведётся на очередную гостеприимную западню, и Кайре придётся ой как постараться, чтобы просто узнать, что он в доме.

Оказавшись внутри, Акир снова изучает окружение. Обоняние, что острее звериного, выхватывает сотни запахов: тушёное мясо, свежие цветы, фруктовые сладости, гарь из очага, травы для ванны и множество мелочей, каждую из которых он легко узнаёт. Но ничего незнакомого, что уже хорошо. Кроме него в доме ещё двое — Кайра и её малышка. Его тайные проникновения начались много лет назад, когда мать Кайры неожиданно умерла. До этого он часто крутился где-то рядом и принимал всевозможные обличья, лишь бы искренне улыбнуться дочери из-под очередной маски сабиариса и увидеть, как та растёт и постепенно забывает, что у неё когда-то был отец. Однако в ту ночь он пересилил свой страх и снова переступил порог этого дома, чтобы увидеть её, успокоить и пообещать никогда не бросать. Но не смог. Оказывается, убивать чужих детей проще, чем покаяться перед собственным ребёнком. Та встреча закончилась его безмолвным просиживанием рядом с её кроватью и долгим-долгим мысленным монологом с самим собой. Сегодня всё будет точно также, как и тогда. Только тайна собственной личности перед дочерью помогает ему не испытывать отвращения к самому себе.

Ноги привычно ведут его в сторону комнаты на втором этаже и заученно перескакивают скрипучие половицы, а совершенное зрение помогает не зацепиться за что-нибудь в кромешной темноте. Ни единого звука, лишь чёрная бесшумная фигура, застывшая перед распахнутой дверью. В дальнем конце просторной спальни в обнимку спит его наследие. Он не видит их лиц, но чувствует их дыхание и свою лёгкую улыбку.

Акир подозрительно щурится от такой гостеприимности и шарит глазами в поиске ловушек. Ладно незапертая входная дверь: городок безопасный, а против него две щеколды никогда не спасали. Но на этот раз всё слишком подозрительно, небрежно и словно нарочно гостеприимно. Он присаживается на корточки и проводит кончиками пальцев по полу, а потом принюхивается к ним. Напоследок набирает полную грудь воздуха и резко, едва слышно выдыхает. Лёгкий ветерок позволяет с помощью магии оценить недоступное глазу и носу пространство. Странно — вообще ничего. На секунду ему становится не по себе — неужели Кайра догадалась, кто она для него и что он такое? Нет, это исключено и невозможно!

Шаг, ещё один, третий, обход оброненной игрушки, последний рывок, и вот он уже затаивается на полу, прислоняясь спиной к изножью кровати. Выглядывать сверху не нужно — никто не шелохнулся, даже сердцебиение не изменилось. Точно спят. Акир облегчённо выдыхает и подтягивает одну ногу к груди. Сейчас ему не нужны ни магия, ни силы сабиариса. То, что он ощущает рядом с ними, намного глубже и растёт по мере приближения к родным. А сейчас и вовсе бурлит, наполняя его безграничным умиротворением.

Он с детства привык притворяться кем-то другим, носить маски, быть никем и всеми одновременно. Вот только отречься от своей сущности оказалось сложнее, чем виделось на первый взгляд. Битвы и сражения не отпускали его, пропитывали собой каждое его действие и мысль. Он жил ими, дышал ими и никак не мог

--">