Роберт Энтони Сальваторе - Маэстро

Дзирт пристально смотрел ей в глаза.

– Если ничто в мире не имеет значения, если все это – извращенный, кошмарный сон, тогда почему бы не получить от него удовольствие? – полюбопытствовала она.

Дзирт не ответил, и девушка, рассмеявшись, отдала приказ:

– Уходи.

И Дзирт исчез.

– Да как ты смеешь! – рискнула возразить Верховная Мать Квентл, когда Дзирт покинул город со всем своим снаряжением – и заодно снаряжением Тиаго.

– Мне следовало его убить, ты это хочешь сказать?

– Разумеется! – воскликнула Сос’Умпту.

– Он должен был умереть в мучениях! – добавила Квентл.

– Разве это уничтожило бы его душу, как ты считаешь?

– Он был бы мертв. Нет – он должен был стать драуком, это подошло бы лучше всего, – ответила Сос’Умпту.

– Да, так было бы лучше! – согласилась Квентл. – Ты должна была убить его, но не сразу; следовало бы долгие годы подвергать его мучениям.

– Вам не раздавить Дзирта До’Урдена, уничтожив его тело, – объяснила Ивоннель. – Он уже давно сумел преодолеть ограничения своей смертной оболочки и стал существом, для которого душа и сердце важнее, чем плоть. Его крики боли принесут вам удовольствие, но не слишком ранят его самого, потому что он не откажется ни от своей цели, ни от своих убеждений. Пытками этого у него не отнимешь.

– Значит, надо убить тех, кто для него дороже всего, прямо у него на глазах! – заявила Верховная Мать Бэнр.

Но Ивоннель лишь пожала плечами в ответ.

– И зачем? Мы лишь подтвердим истину, которой верен Дзирт. Разумеется, сердце его разобьется, когда он увидит смерть своих дорогих друзей, но это будет для нас лишь временной победой. Разбить его сердце – это не то же самое, что сломить его волю.

– И поэтому ты просто решила дать ему уйти? – спросила Сос’Умпту.

Ивоннель рассмеялась, и смех этот был таким зловещим и жестоким, что у трех старших женщин по спине пробежал холодок.

– Дзирт – не Избранный Миликки, – объяснила Ивоннель. – Он избранный лишь той религии, которую диктует ему его сердце и которой он некогда дал имя богини Миликки. Он верит только в то, что сам считает истинным, а не в какого-то бога. А если для него и существует какое-то божество, то он верит: он найдет это божество, следуя пути, который сам считает истинным и справедливым. Безразличие к существованию имени, конкретному богу, не собьет его с выбранного им пути.

Верховные жрицы Бэнр неуверенно переглянулись.

– Религия его жены из расы людей не так сложна. Кэтти-бри – Избранная Миликки, и она пришла к этой богине по собственной воле, – продолжала Ивоннель.

Сос’Умпту и Квентл снова переглянулись и пожали плечами – обе по-прежнему ничего не понимали.

– Предоставим его безумию, виной которому – излучение Фаэрцресса, – усмехнулась Ивоннель. – Когда Дзирт окончательно поверит в то, что он снова обманут, когда он будет считать окружающее ложью, он раз и навсегда откажется от собственной жизни и в гневе покинет своих близких.

– И? – осведомилась Верховная Мать.

Ивоннель со страшной улыбкой обернулась к женщинам.

– Представьте себе, что почувствует Дзирт До’Урден, обнаружив, что, убивая ложь, он насмерть зарубил свою любимую Кэтти-бри!

Даже безжалостные сестры Бэнр потеряли дар речи, сообразив, насколько извращенным был замысел Ивоннель.

– Мне кажется, это более занятно и увлекательно, чем обычные пытки, – заявила Ивоннель и нахмурилась, вспоминая слова Джарлакса насчет того, что ей не сломить Дзирта. Она была твердо намерена доказать наемнику свою правоту. – А вы как считаете?