Джайлс Карвин , Тодд Фэнсток - Наследник Осени

ушла из дому, отец обозвал ее потаскухой. Прошло десять лет, и, думая о родителях, она вспоминала прежде всего ненависть, с которой отец заклеймил ее на загаженном курами дворе, и молчание матери, стоявшей понуро рядом и не произнесшей ни слова в защиту дочери.

Даже теперь, зная себе цену – которая приближалась к ее собственному весу в алмазах, – в глубине души Шара оставалась той же дочерью свинопаса. Запах свиней въелся в память настолько прочно, что не выветрился и за десять лет учебы, выползая наружу каждый раз, когда ее настигал страх, когда она чувствовала себя растерянной и одинокой.

Тысячи раз гнала Шара навязчивые, неуместные мысли. Что проку от них, тем более сегодня? Она открыла глаза и выглянула в окно. Солнце опускалось за Мельничную стену на дальней стороне Огндариена, и в меркнущем свете каналы и бухта Свободного города сияли, как расплавленное золото.

Шара сидела на тиковом сиденье возле окна, откинувшись на шелковые подушки. Дыхание ее замедлилось. Пальцы ласкали сосок. Другая рука устроилась в теплом гнездышке между ног. Она чувствовала, как растекается, выходя за пределы тела, энергия, как ее кожа, белая хлопчатая рубаха, подушки и тающий свет сливаются воедино. Но раствориться полностью мешало засевшее в мозгу слово «потаскуха».

В воздухе, за окном, она нарисовала сцену, трехмерный портрет родителей. Отца с расплывшимися от жира щеками и прищуренными глазами. Мать – с привычно поникшими плечами и колышущейся на ветру тонкой прядью волос.

Шара дала волю чувству и, когда оно окрепло, выдохнула в их лица проклятое слово, развеяв образы, как струйки дыма. Они задрожали, рассеялись и уплыли. Теперь она свободна.

– Если я и буду потаскухой, то, по крайней мере, знаменитой.

Вместе с пробежавшей по телу дрожью ее оставили последние сомнения. Сила и уверенность обволакивали, словно дымка тумана. И Шара с наслаждением растворилась в ней.

Поднявшись, она повела плечами, и вязаная сорочка соскользнула по рукам вниз. Шара вздрогнула от прикосновения мягкой ткани и едва не ослабила самоконтроль. Тело будто пылало. Чары будут сильны, но только если ей удастся контролировать себя.

Она подошла к дубовой двери и провела обретшими невероятную чувствительность пальцами по старому темному дереву. Слуги уже ушли. Другие ученики спали в своих комнатах. Виктерис уединился в башне. Проверить силу на магистре Зелани? Шара отогнала соблазнительную мысль и с улыбкой выдохнула высокомерие, добавив его ко всему прочему, что составляло ее магическую силу.

Тело затрепетало, и Шара кивнула самой себе.

Пора.

Она открыла дверь и, нагая, вышла в коридор. Голые ступни мягко зашлепали по остывающим плитам. Внизу, за колоннадой, лежал сад. Расширив сознание, Шара мысленно провела ладонью по тихой глади фонтана и ощутила ее приятную влажную прохладу. На воде же иллюзорное прикосновение не оставило и малейшей ряби.

В конце коридора она повернула к ведущим вниз ступенькам. Волосы скользнули по голым плечам, и Шара закрыла глаза. Если это четвертые врата, то чего же ждать после прохождения пятых?

Предавшись раздумьям, она едва не налетела на Сибальда. Дабы привлечь ее внимание, старик негромко кашлянул. Щеки мгновенно зарделись от стыда, уши вспыхнули, и Шаре пришлось сделать над собой усилие, чтобы не потерять самообладание. Сторож смерил ее неодобрительным взглядом. Грубый и желчный горбун, слуга Виктериса отличался суровым нравом и непреклонной требовательностью. Как и другие ученики, раньше Шара боялась его и ненавидела, но теперь, накануне обретения полной силы, удивлялась тому, что могла испытывать страх перед ничтожеством, согбенным стариком, похоже, и родившимся-то уже немолодым.

– Что это ты делаешь? Почему не спишь? – Сибальд поднес свечу к самому ее лицу.

– Хочу прогуляться на Ночной рынок. Может быть, посмотреть что-нибудь интересное, – ответила Шара.

Голос ее прозвучал чуть громче обычного и немного нервно, но держалась она уверенно, выпятив подбородок, расправив плечи и выставив грудь. Краска стыда еще расползалась по шее, но Шара не шелохнулась.

Гримаса растерянности лишь углубила морщины на старческой физиономии.

– Прогуляться? Ночью? Что за чушь?

Шара едва не закричала от восторга. Он не видит ее! Он ее не узнал!

Триумф обернулся самодовольством. Чувствуя себя под защитой невидимых сил, она нахально усмехнулась и потрепала сторожа по плечу.

– Но я ведь --">