Игорь Владимирович Федорцов - Черная нить горизонта

к озеру. Там где кончались плиты, начиналась закатная дорожка. Розовая, в серебристых бликах легкой ряби.

Говорили долго. Самое удивительное, Винс прибывал в некоторой растерянности.

− Понимаешь, дорогой мой Тимий, − наедине они общались запросто, по-приятельски, − Этот человек упрятал свою сущность за личину равнодушия. И причины столь странного поступка мне не вполне ясны.

− Мир полон странных людей, − ответствовал Тимий, удивленный словами аввы.

− Более чем странных…. Более…, − согласился Винс безрадостно.

− И он всего лишь ваш гость, − напомнили настоятелю Тимий, предполагая, куда тот клонит.

− Поступками доброго человека движет его сердце, поступками скверного, корысть и нелюбовь к ближнему, − размышлял Винс. − Что движет равнодушным? Ему ведь все равно, на чьей стороне выступать, за какое дело взяться, и каков будет результат деяний. И скверный и добрый предсказуемы. Равнодушный нет. Он пренебрежет легкой славой, но ввяжется в безнадежную авантюру. Вступится за неправого и откажет в защите безвинному. Отберет последний фолл, но не нагнется за рассыпанным богатством. Никто не предскажет его поступков. Даже он сам. Ему все равно! И это меня беспокоит. Личина может прирасти. Другой вопрос. Зачем и почему так? Должны быть объяснения. Но я их не нахожу, и все что могу сделать, отослать кира Костаса в обитель Святого Харма, в сопровождении умудренного жизнью человека. Уповаю на помощь братьев и самого Святого. Уповаю и только!

− Вы отправитесь в паломничество? Теперь?

− Тебе взбрело, что я, забыв о предписанном смирении гордыни, подразумеваю себя под человеком мудрым? Здесь надобен ум, не отравленный предвзятостью.

− Вы хотите чтобы я отправился в обитель? − уточнил Тимий, стараясь вложить в интонацию те жалобные нотки, которые заставляют просителя чувствовать себя обязанным. Винс не любил быть обязанным. Но согласился и на это.

− Возможно, присутствие в святом месте поспособствует сделать ему выбор, на который он не решается. Возможно, во время пути ты подглядишь в нем что-то, что позволит дать ему добрый совет.

− Кир Костас нуждается в совете? — усомнился Тимий. Он наблюдал за гостем аввы примерно месяц и не находил его в чем-либо нуждающемся. Скорее гость хотел быть один. Сейчас и, пожалуй, всегда. Так определил Тимий, но сомневался в правильности наблюдений. Сомнения признак великого ума, не правда ли? Ко всему Тимий оставалась не понятна мотивация аввы и участие в судьбе гостя. Винса просили лишь преподать некоторые знания и растолковать некоторые правила.

− Во всяком случае, от паломничества хуже не будет, − подытожил авва^[24] беседу.

− А будет ли лучше? Ведь путь к обители всего лишь испытание крепости духа.

− Ты так думаешь? − оживился Винс, словно услышал подтверждение своим путанным мыслям.

Тимий долго размышлял над речами аввы Винса, но, в конце концов, сделал умозаключение, не считает его правым. Однако прав настоятель или ошибался, отправиться в путь пришлось.

Старик посмотрел на виновника своего незапланированного паломничества. Костас сербал чай, делая всякий раз паузу после глотка.

Звезды, восход, ледяные пики — все мимо глаза. Горы Костас не любил и было за что. По прошлой жизни всегда ждал от них какого-нибудь подвоха. Загрохочут ли камнепадом, спустят ли снежную лавину, хлестнут ли выстрелом и хорошо если одним. Замечется в теснине пиков обезумившее эхо, взлетит в высоту. Последнее свидание именно таковым и получилось…

…Стрелок укараулил в таком месте, не спрятаться не укрыться толком негде. Их пятеро. Трое десантников, раненый Стас и он. Шел первым. Сверху хлопнул выстрел, пуля щелкнула по камню. Залегли. Сразу понял — забавляется. Популяет, потешиться и начнет отстрел. Через полчаса из всей группы останется в живых он один и то если не высунется.

Вспомнилась просьба Иришки. Лучшего момента, чем лежать ничком, прижавшись мордой к холодным камням, не нашлось. Считая дырки в его шкуре, попросила думать о будущем. Своем, сына и её. Так вот, тогда будущее было только у него. Опять же, если не высовываться. А десантура? А Стас? Ничего не оставалось, как попрощаться с будущем, послав светлое завтра на три математические буквы… и лезть наверх. Так что настороженность и недоверие к горам въелись в душу и не выдуть их никакими ветрами, не обмануть никакими красотами, не усыпить восхитительным рассветом, не купить горским чаем, не --">