к себе мою голову, как самое дорогое в мире. Наивная. Она еще не пробовала сокровища, к которому так прижимается своей жаркой промежностью прямо сейчас.

Раздвинув тонкую ткань платья, скольжу руками по бархатистой спине. Такая мягкая. Такая приятная. Так и хочется попробовать всю ее на вкус!

Отрываюсь от ее губ и покрываю жаркими поцелуями пухлую щеку, обжигаю дыханием ухо, прошептав:

— Ни, мне кажется, у тебя жар.

— Ох, и что же теперь? — особенная шутливо-наивная интонация нежного голоса подсказывает мне, что она принимает игру.

— Я думаю, тебе лучше прилечь, пока я не измерю температуру самым надежным способом.

— Можно узнать подробности?

Ни, хитро улыбаясь, откидывается назад, разбрасывая золотистый шелк волос по траве сада и небрежно теряя платье с одного из плеч. Колыхание ее аппетитных грудей, показавшихся ровно настолько, чтобы не обнажиться полностью, отзывается мучительным напряжением в моем естестве, и без того томительно тесно прижавшемся сквозь плотную ткань штанов к ее жаркой влажной промежности.

Ни лукаво щурится и обвивает меня ногами, дразняще потираясь.

— Начищаешь инструмент перед контрольным замером? — вкрадчиво спрашиваю, чуть подрагивающей от нетерпения рукой еще больше спуская платье и поглаживая мягкие плечи.

— Конечно, это работа ассистента!

Потягивается, маняще выгибаясь. Я провожаю взглядом вернувшиеся на свое место платье и приподнявшуюся под ним грудь с просвечивающими сквозь тонкую ткань темными ареолами. Хочешь так? Да пожалуйста!

Наклоняюсь над ней и целую бесстыже выступающие соски прямо сквозь ткань, посасывая и легонько покусывая, а руками поглаживаю пышные бедра все выше и выше, едва задевая набухшие нижние губы, возвращаясь к ним снова и снова.

— М-м!

Ни недовольно выгибается, настаивая на внимании к своей промежности. Ох, это томительно жаждущее лицо! Нависаю над ней и накрываю поцелуем приоткрытый рот, посасывая язык и губы, пока ее нетерпеливые руки развязывают мои штаны и заключают в свой ласковый плен мой напряженный член.

Размазываю по промежности ее сок, чуть задевая краешек клитора. Она тихо стонет и впивается в меня поцелуем еще горячее, сжимая в руке мой член. Дорогая, что же так, не торопись! Еще немного поиграем! Медленно обвожу пальцем сокровенный гребешок плоти.

— М-м! — Ни выпускает мои губы, обнимает меня ногами и призывно трется, перемазывая своим соком мое напряженное естество.

Впрочем, она никогда не отличалась терпением. Ничего, я ей покажу, что сейчас она еще не особенно хочет. Хитро улыбаясь, целую снова и глажу легкими прикосновениями между ног снаружи, томительно редко задевая наиболее чувствительные места.

Как же раскраснелась и смотрит жалобно, почти плача! В такие моменты у нее вдруг заканчивается словарный запас, будто у чистокровной полуразумной лесной девы. Тянет меня за член к себе, но я отстраняюсь, выскальзывая из миниатюрной ладони. Еще не время!

— Мы сегодня тренируем терпение. Нужно… хорошо подготовиться, чтобы получить достоверные замеры температуры, верно?

По лицу вижу, что она не согласна со мной. Ах, так и тянет поцеловать эти раскрасневшиеся губы снова! Наклоняюсь к Ни и чувствую тяжелое покалывание в груди, а следом слышу бесцеремонный противный голос, напоминающий мяуканье кота:

— Старейшина!

Ох уж эти коты! Все время отвлекают от очаровательных кошечек! Образ лесной девы из сна неумолимо тает, оборачиваясь глухой темнотой спальни и приступом тяжелого кашля. Нащупываю лекарство, хмуро выпиваю немного, активирую связь и отвечаю, позевывая:

— Не спится, Глава? Я знаю неплохой способ отогнать дурные сны, секретный метод друидов… Кхе-кхе…

— Хватит приобщать меня к своим шуточкам! Все накрыло к Истовой матери!

— Что именно? Тебе нужна дружеская поддержка? — голова раскалывается, как бы я ни тер лоб в попытках собрать воедино свои мысли. Придется ждать действия лекарств.

— Прорыв!

— Уже? Тебе точно не приснилось?

— А как ты думаешь?!

— Значит, гнилые сделали свой ход…

Устало прикрываю глаза, окончательно

--">