Николай Дмитриевич Бурланков - У излучины моря (СИ)

впредь охотиться на оспаров, сказав, что их судьба связана с судьбой племени, и даже вылечил нескольких больных скакунов.

   С тех пор кони жались ближе к стоянке Узбора, ибо ни львы, ни волки не решались подойти к огню, сами же кони раньше людей чувствовали опасность и успевали поднять тревогу.

   Сейчас они вели себя спокойно, но тревожное ржание то и дело проносилось по их табуну.

   Узбор развел костер, и от его костра запалили еще десяток огней. Нахар, Драго и старый Фарда двинулись на поиски добычи.

   Фарда был самый старший из походников, искусник по работе с камнем. Охотник из него был не больно знатный, но из камня он мог сделать любую вещь. У большинства походников копья были его работы, а у многих еще и обереги, и пояса - Фарда умел, просверлив дыру в тонкой пластине камня, соединить их в наборный пояс, защищающий от клыков и когтей. Впрочем, и по кости, и по дереву он работал не менее искусно, и всегда ходил с молодыми на север, подбирая новую породу дерева для своих поделок, хотя сейчас такие переходы ему давались уже нелегко.

   Им повезло настрелять куропаток, и на ночь сородичи угощались горячей мясной похлебкой. Женщины принесли воду в горшках, и, подвесив их над огнем на палках - палки продевались в ушки, небольшие дырки в стенках горшков, проделанные под самой горловиной, - быстро сварили ужин.

   Пронзительный ветер угнал тучи на юг - где-то там, впереди, ворчал гром и вспыхивали молнии, - а над головами путников высыпали звезды.

   Старый Фарда разлегся у костра и неторопливо завел один из своих рассказов, на которые он был большой умелец.

   - Коловей был величайшим из духов огня, и когда он покинул землю, он сбросил свою телесную оболочку и стал чистым пламенем. Прочие, бывшие лишь слабым отблеском его сияния, склонились перед ним, и он возглавил мир богов. И каждый день мы можем видеть его сверкающий лик, а по ночам видим его собратьев. Когда-нибудь и я, растворившись на погребальном костре, войду в этот мир, и сяду рядом с Коловеем, и быть может, он назовет меня своим братом...

   - Что там? - встревожился Нахар, услышав топот копыт уходящего табуна.

   Мужчины похватали оружие, вскочили на ноги.

   - Их что-то спугнуло от воды, - заметил Марень.

   Запалив ветку дерева в огне костра, Узбор шагнул в темноту. Десяток мужчин с копьями наперевес последовали за ним.

   Широкий водный поток был неспокоен. Волны бились о берег, и издалека слышался неумолчный вой ветра и шипение вспененной воды.

   - Наш друг был прав, когда решил не плыть дальше, - произнес Узбор, указывая на волны.

   - Но там кто-то есть! - Нахар указал на жаркую точку огня, светящуюся с середины реки.

   - Может быть, это они спугнули оспаров? - предположил Марень. Узбор покачал головой.

   - Вряд ли. Слишком далеко.

   Однако, ветер дул с воды, и вместе с резкими его порывами до них долетел странный запах, пугающий и непонятный.

   - Отойдем отсюда, - невольно попятился Узбор.

   Они вернулись к кострам.

   - Что там? - подалась навстречу мужу Зарена, жена Узбора.

   - Ничего страшного. Однако на ночь выставим двоих сторожей, на всякий случай.

   Ночь была беспокойной. Тучи вновь накрыли звезды, но дождя не было, только сухие всполохи пронзали небо. Казалось, огонь бил прямо в воду, и небо было в тот момент так близко к земле.

   Люди ворочались и стонали во сне.

   С утра раздули прогоревшие костры, стали разогревать остатки ужина.

   В роще нашлось немало листьев и корений, которые добавляют в похлебку, чтобы придать ей особый вкус и запах, и от горячей еды настроение у невыспавшихся сородичей несколько поднялось. Им предстоял еще долгий - почти в полмесяца - путь на юг, но пока он не казался им трудным. Каждый год вслед за стадом оспаров они поднимались вверх по реке весной -

--">