Ирина Ивановна Барышникова (Рин Дилин) - Волшебная Кошка

в белоснежную муку; на рабочих, которые еле-еле успевали наполнять ею мешки и грузить в телеги, и думы о бедняке снова одолели купца.

– Не замечал ли ты чего-нибудь странного на мельнице? – спросил он младшего сына, Светозара.

Тот задумчиво потрепал себя по покрытым белой пылью волосам, и лёгкое мучное облачко понеслось по ветру от его головы.

– Ты же знаешь, что обычно люди про мельников болтают, будто мы чернокнижники и якшаемся с нечистой силой. А мельницы – это дом для чертей, русалок и кикимор. – пожал плечами парень, – Но это всё бабские страшилки для детей, чтобы не лазили на водяное колесо. Нет тут ничего необычного: стены, валы, шестерни да жернова. А что? Случилось чего?

Годимир Силович помялся-помялся, да рассказал Светозару о своих утренних раздумьях.

– Пустое это, отец, не бери в голову. Каждому своя судьба на земле отмерена. А Митрофан… ничего не хочу сказать плохого, но, сколько б я его на работу не звал, всегда у него какая-то причина находится: то жена болеет, то спину потянул – не идёт ко мне на мельницу. Хотя заработать здесь можно уж всяко больше, чем со старух за дрова да заборы взять.

Я, конечно, скажу рабочим, чтобы завезли его семье пару мешков муки. Не хорошо, когда дети голодные сидят. И если хочешь, позову его снова на работу, но не думаю, что от этого что-то изменится: сейчас «горячая» пора, и здесь, и в поле не работать, а пахать надо, не разгибаясь. А Митрофан… но ты прав, ладно, позову его снова.

Купец кивнул и одобрительно похлопал сына по плечу. С одежды парня по ветру снова полетела белая мучная пыль.

«Хороший он, Светозар, добрый. Жаль только, не семейный. То ли девушки стоящей пока ещё не нашлось, то ли на роду ему всю жизнь бирюком прожить написано…»

Годимир Силович вскочил в седло, махнул на прощание и направил уже утомившегося коня в сторону селения.

* * *

Издалека виден купеческий дом. Двухэтажный, с резными окнами, расписными столбами и золочёными коньками на крыше, он хоромами возвышается над приземистыми избами соседей. Стены так и сияют на солнце светлыми бревенчатыми боками, будто дом только-только построен.

Напротив него, из двора дома одинокой Микитишны доносились шум и звонкие детские голоса. По старым вишнёвым деревьям, точно галдящие воробьи, с ветки на ветку прыгали деревенские ребятишки. Годимир Силович заметил мелькнувший среди листвы пёстрый сарафан своей дочери и сердито нахмурился:

– Варвара!

От его грозного окрика ребята затихли, и принялись испуганно таращиться на купца из-за веток.

С завалинки к купцу, опираясь на кривую клюку, спеша и прихрамывая, подошла Микитишна.

– Не гневайся на неё, Годимир Силович! Это я их попросила вишни ободрать, мне туда с моими больными ногами нипочём не залезть.

В калитке появилась Варенька. Чумазая и босоногая, она поправила выбившиеся из растрёпанной косы волосы, отряхнула испачканный новый сарафан, вытерла рукавом грязное личико. Вздохнув, и приняв виноватый вид – опять за одежду влетит! – она опустила голову и медленно поплелась к отцу.

– Хорошая у тебя дочка растёт, уважительная. – продолжала заступничать Микитишна, – Я сегодня стирать надумала, сунулась в кадку, а в ней воды на самом донышке. Так Варюшка твоя ребятишек мигом организовала. Они и в кадку, и в баню, и в дом мигом воды натаскали. Точно ураган пронёсся! Так я опосля попросила их мне ещё и деревья обобрать. Поэтому, если хочешь ругать её, ругай меня: это я, старая, девчонку на дерево загнала. – старуха достала из кармана платок, театрально приложила его к сухим глазам и нарочито громко всхлипнула.

Варвара подошла и, спрятав за спину испачканные вишнёвым соком руки, тихо произнесла:

– Звал, батюшка?

Приятным теплом отозвались в сердце купца добрые слова старухи о Варе. Годимир Силович кашлянул в кулак, пытаясь скрыть довольную ухмылку, и придав голосу строгости, сказал:

– Ну что ж, доделывай порученное, раз взялась. А насчёт сарафана… – он посмотрел в широко распахнутые искрящиеся глаза дочери и улыбнулся, – я сам с матерью поговорю.

Девочка радостно пискнула, захлопала в ладоши и мигом исчезла за калиткой соседского двора.

– Вот егоза. – пробормотал ей вслед купец, кивнул соседке на прощание, и направил Серко в сторону своих ворот.

* * *

Дом встретил Годимира Силовича ароматами пирогов с капустой и томящихся в печи щей. Его жена, Голуба Любятовна, порхала по горнице, хлопоча по хозяйству.

Купец на мгновение --">