Наталья Гимон - Хранитель. Сказки дедушки Корая

хвост.

– Здравствуй, Такин. – Дракон медленно кивнул мальчику.

– Где я? – мальчик снова быстро огляделся по сторонам, и чудесный зверь ответил:

– Ты внутри себя. В стране твоего сердца.

Такин с восхищением воззрился на ожившую сказку:

– А ты кто такой?

– Вопрос не в том, кто я. Вопрос в том, кто ты, – ответил дракон. Потом хвост и крыло его с тихим шорохом отодвинулись в сторону, и Такин увидел лежащее в углублении яйцо, величиной с большую тыкву. Мальчик подошёл ближе, дотронулся до гладкой тёплой скорлупы. В ту же секунду внутри неё что-то гулко стукнуло, и перламутровый бок яйца прорезала первая, тонкая, как волос, трещинка. Мальчишка отдёрнул ладонь и испуганно взглянул на дракона, но тот спокойно снова укрыл своё сокровище.

– Сегодня над этой землёй прошла страшная буря, – обратив взор к горизонту, сказал сказочный зверь. – Мой сын едва не погиб. – Помолчав, он неожиданно низко склонил голову перед мальчиком. – Благодарю тебя, Такин, что не позволил ему умереть.

– Я?!

– Да. Твоя обида и злость отразились ураганом и землетрясением здесь, внутри тебя. Этот прекрасный мир едва не превратился в мрачные непроходимые трясины.

Накатившая волна памяти снова залила жидким огнём стыда щёки Такина. Чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы, он произнёс, повторяя те же слова, что недавно сказал отцу:

– Я не хотел.

– Нет, Такин, не плачь. Ты выдержал свой самый первый урок, не дал своим желаниям взять верх над тобой и научился смотреть на мир глазами других. Поверь мне, далеко не каждому это удаётся, и тогда яйцо погибает, даже не выпустив в мир детёныша, а его место занимает кто-то другой… Ты ещё мал, Такин, но уже по-своему мудр, и потому хранителем твоего мира всё же станет дракон. Теперь я спокойна, ведь я точно знаю, что мой сын совсем скоро появится на свет.

– А когда – скоро? – взволнованно спросил мальчик.

– Когда ты усвоишь свой второй, самый важный урок.

– Какой?

Драконья голова приблизилась к лицу Такина так близко, что он даже сощурился и невольно закрылся рукой от обжигающе-горячего дыхания огромного зверя.

– Я не в праве подсказывать тебе, – мягко проговорил дракон, – иначе это будет нечестно. Но я могу открыть тебе тайну, которая поможет пройти все испытания твоей жизни. – Его голос упал до шёпота. – Твой самый мудрый советчик всегда ближе, чем тебе кажется. Он живёт здесь.

– Здесь? Где – здесь? – удивлённо крикнул Такин, но в ответ услышал лишь шорох ночного дождя за стеной.

Прекрасного мира с двумя лунами больше не было. Была лишь просторная горница с огороженным тёплым почивальным углом рядом с печью. Был отец, дремавший рядом на лежаке, готовый при любой опасности отдать за сына последнюю капельку своей жизни; и спящая на соседней лавке мама, которая живёт и, наверное, дышит для него, Такина, и для которой самой большой наградой всегда была сыновья улыбка.

Мальчишка тихонько слез с лежанки – отец молча придержал его в темноте за локоть – и подошёл к матери.

– Мама, мам, – позвал он негромко, и темнота вздрогнула и тревожно откликнулась:

– Что? Что стряслось, сынок?

Такин на ощупь нашёл её руку и прижал к щеке.

– Я люблю тебя, мама…

Последний луч огненной звезды догорал в вечернем небе, увенчанном двумя лунами, когда перламутровая скорлупа, вдруг громко затрещав, развалилась на куски, и под крылом дракона слепым несуразным комочком завозился детёныш. Потыкавшись сморщенной незрячей кожистой мордочкой, он пискнул что-то неразборчивое, в голове матери сразу принятое как самое первое слово: «Мама?!»

И прежде, чем погаснуть, солнечный луч, проникнув под огромное приподнятое крыло, окрасил смятые бесформенные крылышки крошечного дракончика золотистым сиянием, и дракон, прикрыв жёлтые глаза, осторожно коснулась мордой маленького тельца, словно говоря: «Я здесь, сынок».

Она улыбалась. Сердце Такина обрело свои золотые крылья…

Прислонившись затылком к тёплому стволу маленькой липки, Корай сидел возле своего дома, словно в полудрёме прикрыв глаза, и светло улыбался. На восходе небо наливалось яркими переливами юного дня.

Надо же, – почти шёпотом задумчиво произнёс он, – золотые… Великое сердце…

Словно услышав слова старца, крона деревца шевельнулась, ответив вздохом в листве:

– А твоё, братик?..

--">