Анна Евгеньевна Гурова - Мельница желаний

надсмотрщику Бьярни. — Никто никого не жрет. Туны все ж не звери… хоть, конечно, и не люди. А не взяли припасов, потому что точно знают, куда и сколько нам плыть.

Подумал и добавил:

— Надеюсь.

Наемники одновременно посмотрели на нос драккара. Там с самого рассвета стояли туны, неподвижные, словно изваяния. Не мигая, они смотрели вперед, в свинцовое море, изредка перебрасываясь словами на своем тайном языке. Как будто каждый миг чего-то ждали.

Тунов было девятеро. Акка^[2] Лоухи, ее ближайшие родичи, ее охрана, ее придворный колдун с учениками. Все они принадлежали к одному клану и вместе на драккаре оказались наверняка не случайно. Недаром отплывали тайно — хотя какие тайны могут быть у одного туна от другого? Недаром говорят, что тун родится колдуном, как, к примеру, варг — воином, и охотником — лесной житель карьяла.

Акка Лоухи, глава древнейшего в Похъёле рода Ловьятар, выглядела худой, высокой старухой. У нее было костистое лицо и не по годам острый взгляд хищной птицы. Жесткие сивые волосы прядями падали на спину из-под железного венца, в ушах покачивались оправленные в серебро аметистовые щетки; широкое ожерелье, защищающее не хуже доспеха, скрывало тощую грудь. Лоухи считалась в Похъёле ловкой интриганкой и опасной чародейкой. Охрана за ее спиной присутствовала скорее для пущей важности, а не по необходимости. На своем корабле та, кого уже потихоньку называли Хозяйкой Похъёлы, могла никого не опасаться.

Колдун по прозвищу Филин, настоящего имени которого никто не знал, смотрелся рядом с ней дряхлой развалиной. Поредевшие волосы выбелила старость, а тонкие кости как будто гнулись под невеликой тяжестью его тщедушного тела. В худых птичьих лапках он держал кантеле,^[3] искусно изготовленное из высушенной человеческой руки. Струны были натянуты на скрюченные пальцы, словно бывший хозяин руки перед смертью запутался в железной паутине. Кантеле, разумеется, было чародейским; подобного ему не было ни у кого в Похъёле, и не было туна, который не мечтал бы заполучить его.

Позади Лоухи застыли родичи-туны, свита и охрана. Одеты они были, на первый взгляд, неказисто — в косматые серо-сизые плащи от шеи до пят. Однако любой, кто хоть раз видел тунов вблизи, сразу понял бы, что это никакие не плащи, а мощные крылья. Похъёльские оборотни, распушив перья, наслаждались током ветра. Людям он казался смертоносно-холодным, тунам был — ласковым бризом. Все они были схожи между собой: длинные бурые или сизые волосы, схваченные железными обручами, пронзительные аметистовые или черные глаза, смуглая кожа с синеватым отливом, тонкие птичьи черты, почти безгубые рты. Маховые перья охранников украшали острые железные накладки, лица скрывали легкие клювоголовые шлемы, руки — когтистые латные перчатки. Рядом с Лоухи стоял мальчик-подросток, черноволосый, в иссиня-черных перьях. На плече у него висело кантеле в чехле — не костяное, а обычное.

— Смотрите! Чайки! — воскликнул он первым, указывая куда-то в пустоту моря и неба. — Впереди земля!

Остров возник, словно видение. Растаяла дымка, и вдруг появился он — огромная одинокая гора среди моря. Издалека была видна полоса белой пены — там, где скалистые берега встречались с волнами. Над пеной с криками летали чайки. Выше росли сосны, цепляясь корнями за каждый уступ. Над зеленой полосой сосняка высилась гора. Поросшая кустарником, словно древний ствол — мхом, она круто уходила вершиной в облака.

— Ого, какая высокая! — задрав голову, с восхищением воскликнул мальчик-тун. — Жалко, что небо в тучах. Не увидеть, насколько она высока.

— Ее вершины никто не видел, кроме богов, Рауни, — ответил колдун. — Она уходит к звездам.

Если бы туны вздумали обернуться, их бы наверняка позабавило, как потрясены увиденным наемники-варги. Бьярни и Олоф трясущимися руками нащупывали амулеты, бормоча имена богов-покровителей. Аке на всякий случай упал на колени.

— Хар Одноглазый! — наконец выговорил Олоф. — Это же Мировое Древо Иггдрасиль! Один из трех его корней, что растет из Мидгарда!^[4]

Чуть ли не впервые в жизни варги по-настоящему перепугались. Среди смертных у них достойных соперников не было, но оскорбить богов — совсем другое дело! Боги варгов были кровожадные, злопамятные и мстительные — такие же, как они сами.

Но тунам не было никакого дела до переживаний наемников. Они с удовольствием разглядывали остров, словно он уже стал --">