(Cyberdawn) - Плетеный человек (СИ)

горящими белым светом глазами.

Довольно занятная галлюцинация, да и от боли отвлекает. Жаль, видно плохо. Какой-то дурацкий глюк: я его не глазами вижу, чтоб его, а всё равно размытый!

Тем временем, галлюцинация полностью сформировала своё тело. Ажурное, с сияющими белым глазами и просвечивающим сквозь сплетения "тела" и разрушенную стену дневным светом.

— ВОЗРАДУЙСЯ, СМЕРТНЫЙ, — не слишком громко, но вполне слышимо, пролязгал очень “металлический” голос.

Точно галлюцинация, хотя и сомнений не было. Просто слух ко мне так и не вернулся, всеми звуками, после протяжного раската взрыва, что я слышал — было тихое шипение. Ток крови, или чёрт знает что.

— ТЕБЕ НЕСКАЗАННО ПОВЕЗЛО УВИДЕТЬ МОЁ ОСВОБОЖДЕНИЕ, ПОСЛЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ! И ВЕЛИКАЯ ЧЕСТЬ СТАТЬ МОЕЙ ПИЩЕЙ! — продолжал мой глюк нести глючную хрень.

— Кх-х-х… и как ты, железка дурацкая, тьфу, — сплёвывая кровь и покашливая, но улыбаясь, произнёс я, — жрать-то меня будешь?

— ГЛУПЕЦ, — бесяще-снисходительно выдало порождение умирающего мозга. — ТВОЁ НИЧТОЖНОЕ ТЕЛО НЕ НУЖНО МНЕ. ЛИШЬ ДУША, КОТОРУЮ Я ПОЧИТАЮ ВКУСНЕЙШИМ ЯСТВОМ. ПОГЛОТИТЬ ЕЁ Я МОГУ В ЛЮБОЙ МИГ, НО В ВЕЛИКОЙ МИЛОСТИ СВОЕЙ ДАРУЮ ТЕБЕ ИСПОЛНЕНИЕ ЖЕЛАНИЯ. ЛЮБОГО! БОГАТСТВА, ЛЮБОВЬ ЖЕНЩИН…

— Деби-и-ил… хотя, мой мозг, скорее всего, дебил. Перед самим собой стыдно, — констатировал я. — Ладно, любой желание — так умри. Исчезни! — накатила вспышка гнева.

Просто вся эта ситуация, с учётом окружающего… и предложение любви, с учётом того, что нас окружают миллионы трупов, бывших часы назад живыми. Даже если плюнуть на моё, расползающееся кровавой слизью тело, всё это вызывало гнев и отвращение.

Не был бы я столь слаб, то сам бы себе дал по башке. Настолько глупо, мелочно, да и мерзко, по большому счёту, прозвучали эти “завлекательные предложения”.

В ответ на мои слова повисла тишина, продлившаяся, наверное, не меньше минуты. Железный глюк стоял, мерцал белыми глазами. Я, после вспышки злости, откинулся на пол и наслаждался вспышками боли. Вернулась подлая, как бы не посильнее, чем было.

— КАК ПОЖЕЛАЕШЬ! — с отчётливой злобой прозвучало от глюка. — НО НЕ ДУМАЙ, ХИТРЫЙ СМЕРТНЫЙ, ЧТО ОБМАНУЛ МЕНЯ! Я БУДУ ЖИВ! ХА-ХА-ХА-ХА! — идиотски захохотал глюк, распадаясь на куски изгибающегося металла.

Которые вонзились в меня! И если я, до сих пор, думал, что хуже быть не может… В общем, снизу постучали!

Для меня меня осталась только Боль, именно с большой буквы. Не сорок, даже не тысячи оттенков, а миллионы. Ни мыслей, ни желаний, постоянная, растянутая на бесконечность, но каждый раз новая Боль.

Продолжалось это вечность. А потом ещё одну. Что происходило вокруг, было ли это “вокруг” я не знал. Для меня это была просто Боль, которая была и вокруг, и внутри. Ни звуков, ни света, ни мыслей ни ощущений. Даже темноты и тишины и то не было. Все заполняла Боль, пульсирующая, острая, ноющая и ещё множество какая, для чего не было названий. Да тела-то не чувствовалось, только Боль!

Но, через пару вечностей разум, к собственному удивлению (и проклятию) не исчезнувший, начал работать. То ли, всё же, “привык” к тому, к чему привыкнуть невозможно. То ли Боль ослабла, что оценить было невозможно: даже возможно-ослабленная она была всеобъемлющей.

Правда, первая именно осознанная мысль, которую выдал разум, была редкостно тупой. “Вот что такое ад”, подумал я. И тут же возмутился столь сильно, что собрался. Какой, в жопу, ад? Наказание за то, что разумный пользуется разумом, от якобы его с разумом и создавшего всемогущего и всеведущего?!

Впрочем, самокритично отметил я, разумом я пользовался не слишком много, не слишком долго. В основном, последние годы жизни, да и то…

Зато раньше — было весело, всплыла мысль. На которую я улыбнулся, изумился самой возможности это сделать. Потом, с настоящим ужасом, отметил что Боли не было. С настоящим ужасом потому, что её возвращение было страшнее всего. Я бы предпочёл мучиться дальше, не имея этой садистской передышки.

А передышка всё не кончалась и не кончалась. И… я чувствовал тело. Звуки: шелест ветра, шорохи, потрескивания.

— Исполнено, — пролязгало на краю сознания голосом глюка.

Вот честно, не было сил ни удивляться, ни радоваться. Только было страшно, что Боль вернётся, а я давил себе надежду, что “всё”. Потому что, если вернётся… Не знаю, я даже умереть не мог, ничего не мог, только болеть. Осознание этого меня и --">