Катя Герс - «Мой» человек

свидетеля, который за мешочек золотых подтвердит, что она, к примеру, упала с лошади.

Рожденный вампир резко подался вперед и, за долю секунды оказавшись подле «друга», схватил того за грудки.

— Глупец! Неужели… Ты проделывал подобное раньше?! «Твой» прошлый человек не умер от болезни? Вы ведь и пяти лет не провели вместе… Да какая разница сколько?! Ты хоть осознаешь, что творишь?

Опелио быстро пожалел, что рассказал о плане. Кто мог знать, что Йенн окажется таким правильным? Вот скука!

— Ты ведь и сам когда — то был человеком. Почему поступаешь так, как делал «твой»…

— Замолчи! Молчи! — прошипел обращенный вампир. — Не упоминай его!

Йенн знал, что, будучи в таком же положении, как и Бэтт, его друг сам являлся жертвой своего хозяина — отдавал столько крови, что даже после специальных отваров не мог восстановиться в течение нескольких дней. Опелио напоминал мертвеца, был настолько истощенным, что никто не мог узнать его после обращения.

— Ты ведешь себя так же, как и он! — продолжал Йенн. — Жестокий и кровожадный. Пытаешься отомстить другим за то, что сам некогда пережил?

Опелио вырвался из цепкой хватки. Губы его дрожали. Парень нервно покачал головой и странно дернулся. Он повернулся лицом к стеллажу, боле не удостоив вампира взглядом.

— Тебе здесь не рады. Сделки не будет, я передумал. Хочу, чтобы к вечеру тебя тут больше не было.

Какой смысл говорить что — то ещё? Чтобы Опелио изменился, недостаточно пары слов. Это лишь поможет поселить в его голове сомнения, но самое важное решение должен принимать он сам.

У Йенна было мало времени. Он знал, что не пройдет и часа, как Бэтт придется вновь заглушать терзания «повелителя».

Мог ли вампир позволить этому случиться? Бросить беззащитное создание, зная, что тому грозит смерть? Если есть шанс помочь хоть кому — то, то этим стоит воспользоваться.

Найти девушку не составило труда — запах её был слишком запоминающимся, пусть и слабым. На шее Бэтт красовался след, кажется, от утреннего укуса. Но не смотря на бледность и явную нехватку сил, девушка пыталась выглядеть приветливо и активно.

— Я хотела извиниться…

— Отбросим эти формальности. Всё хорошо. Я пришел не для того. — Йенн огляделся по сторонам, убеждаясь, что рядом никого нет.

Бэтт не успела заметить, как за несколько секунд оказалась около заброшенного входа в поместье — местность была не приведена в порядок, повсюду рос плющ, который закрывал ворота. Голова закружилась сильнее, и девушка сильно зажмурилась.

— Это была вынужденная необходимость. Лучше потерпеть легкое недомогание, чем стать жертвой Опелио.

Казалось, что этим словам она совершенно не удивилась.

— Я до последнего надеялась, что он не станет…

— Вы знали?

— Да все вокруг знали, даже дворецкий. Но что я могла поделать? Я точно нахожусь в клетке. За каждым моим шагом следят. Стоить попытаться сбежать, меня найдут по запаху. Самостоятельно я не смогу преодолеть необходимое расстояние для того, чтобы меня было трудно найти. А уж добрать до порта… Это смешно!

Йенн посмотрел на верх — над поместьем вновь нависли свинцовые тучи.

— Если, конечно, не пойдет дождь. Я очень давно не бегал, но за минут десять смогу доставить нас до одной приличной таверны. Она далеко отсюда, поэтому вряд ли нас найдут. Выдержите?

Девушка слабо кивнула. А какой у неё выбор?

Бэтт не знала, сколько прошло времени после того, как её уложили в мягкую постель — она отключилась. Девушку всё ещё подташнивало, но это действительно была мелочь по сравнению с тем, что её могло ждать в обратном случае. Искать Йенна не пришлось; он в очередной раз сидел с книгой. Но в сей раз он сразу отбросил чтение, заметив, что Бэтт села на край кресла.

— Ты спрашивала, есть ли у меня человек, — немного взволнованно произнес вампир. — Уже много — много лет я питаюсь лишь животной кровью.

Бэтт удивленно вздернула брови: она понимала, насколько это сложно.

— Я не хочу причинять боль людям. Это мой выбор, и я не смею навязывать его другим вампирам. Каждый из нас избирает свой путь, но никто не отменял соблюдение законов… Законы, да… За нами, вампирами, действительно практически никто не следит. Стоит умереть «нашему» человеку, никто не будет раздувать громкое дело. Нас боятся.

Слова лились из уст вампира единым потоком; остановиться было тяжело. Он точно сидел на исповеди, которую так и не осмелился --">