Альберт Иванович Калинов - Сказание об Иле

соперничать с ним. От дома в сторону ворот шли двое: один из них стар, и поэтому его движения неспешные; другой молод, он специально и почтительно замедлил ход, чтобы идти рядом со старцем. Когда остановились, старик поднял голову к небу, прищурился и сказал:

– Эх, хорошо как поют… Я бы тоже спел, да рассмешу всех. Голуби на моем дворе и те смеяться будут. Дворовые скажут: царь из ума выжил! – На лице старика появилась добрая улыбка. Он положил руку на спину собеседнику и добавил: – На тебя надеюсь, на ум твой. Помню, Роха, чей ты сын. Иди!

Мастеровой

Конь под Рохой был справный, хороший, темно-коричневой масти. Он отлично нес седока.

Одним словом, прекрасный конь. Рохе достался он в наследство от Мастерового. В Иле все знали этого умельца и говорили о нем с большим уважением, так как во всяком известном ремесле он преуспел и ко всему подходил основательно и вдумчиво. Ходили к нему за советом и знатный человек и простой, и никому он в помощи не отказывал. Не гордился он, за богатством не гнался, жил просто. Звал его к себе и царь. Посоветоваться, если решение сложное принять надо, а если строить что задумал, без Мастерового не обойтись. В любом деле тот голова.

Немногословный и даже угрюмый, он чувства свои на людях не выказывал, но при этом был человеком не злым.

Опекал он Роху с малых лет. Тот попал к нему в раннем детстве и воспитывался как родной сын. Кроме Рохи, у него никого не было. История же о том, как мальчик попал к нему, со временем превратилась в легенду. А дело было так.

Ходил Мастеровой в чужие края далекие и неизведанные, за Большое озеро. Долго был он в пути, уже почти два года не видел родных мест.

Однажды в дороге, когда усталость сморила его спутников, почудился ему детский плач. Места те были дикие, безлюдные; солнце неумолимо клонилось к закату. Мастеровой остановил коня и спросил, не слышали ли его попутчики рыдания ребенка. Те отвечали, что не слышали, мол, почудилось ему, от усталости и не такое бывает. И вдруг снова донесся плач, да такой надрывный… Мастеровой оглянулся и посмотрел на своих товарищей, но никто не слышал, как заливается дитя. Однако он приметил, что кони под ними вздрагивали, словно откликаясь на далекий детский голос.

Пришпорил он коня и погнал его в надвигающуюся с горизонта темноту. Приятели, не понимая, что происходит, помедлив немного, бросились следом. Чуть не загнав коня, Мастеровой увидел в стороне от дороги одиноко стоявший огромный валун. Вокруг него металась, рыла землю и завывала свора диких собак. Почуяв всадника, псы, оскалившись, повернули к нему мерзкие морды.

Всадник остановил коня, вглядываясь в расщелину, делившую камень на две неравные части. Именно из нее время от времени доносился крик ребенка. И туда же были направлены взгляды псов.

Мастеровой снял с плеч войлочную накидку и намотал ее на левую руку, плотно закрыв тем самым кисть и предплечье. Другой рукой он вынул из чехла, крепившегося к седлу, боевой топор. Костяная рукоять удобно легла в ладонь. Сверкнув остро заточной сталью, топор рассек воздух по дуге и принял боевое положение.

Увидев всадника, собаки прижали уши, опустили черные морды к самой земле и двинулись на человека.

Ускоряя шаг и, очевидно, готовясь к прыжку, одна из них вырвалась вперед; остальные, забегая справа и слева, нацелились обойти Мастерового и напасть сзади. Конь вздрогнул и, испугавшись, попятился назад. Мастеровой, не давая стае приблизиться для решающего прыжка, что было духу свистнул, да так громко, что собаки, оторопев, застыли как вкопанные. Задрав серые головы, псы с напряженным исступлением стали всасывать теплый воздух сумрака. Учуяв призрак смерти, некоторые из них, завыли.

С криком, переходящим в рев, всадник ударил коня и помчался на ошарашенных зверюг. Собаки расступились, как будто давая ему дорогу, но стоило поравняться с ними, как со всех сторон заклацали их челюсти. Подобная тактика была Мастеровому хорошо известна, такую же применяли волки в охоте на крупную добычу. Вначале они изматывали жертву, нападая по очереди, а затем, когда та окончательно обессиливала, набрасывались скопом и рвали на части. Поэтому главное правило в такой ситуации – не оказаться в центре стаи, не загнать коня и, не дай бог, выпасть из седла. Мастеровой наклонился и стал приманивать рыжего пса, тот явно пытался первым вцепиться в человеческую плоть. Он опустил обмотанную войлоком руку и стал дразнить собаку. Инстинкт --">