Максим Львов - Физик: Артефакт (СИ)

старый городской парк, старый и неухоженный. Городские власти всёобещали привести его в порядок, но так как обещания эти произносились сугубо на предвыборных кампаниях этих властей, на обещаниях, собственно, всё и заканчивалось. Парк пользовался дурной славой, как притон алкашей, наркоманов и прочих маргинальных личностей, из-за чего горожане старались лишний раз в нём не оказываться. Единственной достопримечательностью Салтыковки была старая церковь, построенная ещё то ли в восемнадцатом, то ли в девятнадцатом веке. От церкви этой остались лишь тёмные стены да купол с покосившимся крестом. Учитывая то, что находилась она в заросшем и заброшенном парке, выглядела она действительно жутковато. Да и несколько поколений горожан, которых она повидала, успели напридумывать про неё целый сонм мистических историй, баек и страшилок. Но единственный путь пролегал мимо нее.

Проходя мимо церкви, Павел Иванович услышал странный скрежет, будто острыми когтями провели по металлу. Подняв голову вверх, он увидел странную картину: на лучах покосившегося креста сидела пара птиц. Антрацитово-чёрный ворон, и белый, как только что выпавший снег, голубь. Первый был настолько же чёрен, насколько белоснежен второй.Оба неожиданных гостя не сводили своих взглядов с проходившего мимо церкви физика.

– Чем обязан, господа? Хлеба и семечек с собой нету! Так что, не нужно сверлить меня взглядом! – Иваныч улыбнулся, и собрался продолжить путь.

Вспышка!

– Мать… Чем это меня так? – простонал педагог. – Ух ты ж…

Зрение Павла Ивановича отказало, в ушах стоял гул, боль в голове неумолимо нарастала, распространяясь волнами по всему телу. Каждый новый прилив боли был сильнее, чем предыдущий, и волны приходили все чаще и чаще. Шум в ушах начал оформляться в шёпот. Слов было не разобрать. Шёпот будто сотен и тысяч голосов с каждым приливом боли становился всё громче и назойливей. Казалось, что он звучал отовсюду и вместе с болью ввинчивался в мозг, сводя с ума. Внезапно тьма в глазах начала расползаться ошмётками в стороны, как утренний туман под порывами ветра, сменяясь белым полотном. Белым до рези в глазах. Чуть притупившаяся боль усилилась двукратно, а в шёпоте уже можно было различить слова.

– Их тела падут на пол… Их тела падут на пол… Их тела падут на пол… – доносилось со всех сторон, будто шелест тысяч лап гигантской многоножки.

– И наступит день! И настанет суд божий! – набатом раскатился трубный голос, заполнив собой всё вокруг.

– Их тела падут на пол… Их тела падут на пол… Их тела падут на пол… – шёпот становился все громче.

– И будут вершить тот суд верные сыны отца нашего, Создателя! – казалось, что каждое слово разбивает голову молотом на тысячи осколков.

– Их тела падут на пол! Их тела падут на пол! Их тела падут на пол! – уже громко произносили сотни тысяч голосов на разный лад.

– И воздастся сторицей по заслугам каждому рабу Его!

– Их тела падут на пол! Их тела падут на пол! Их тела падут на пол! – некоторые голоса срывались на визг.

– И покаявшиеся будут прощены Им, ибо раскаявшийся грешник Ему дороже праведника! Создатель милостлив!

– Их тела падут на ПО-О-О-О-ОЛ! – всё пространство вокруг заполнил инфернальный рёв.

– Сыны Его уже в пути… Аминь! – отчеканил звучный голос.

– Твою же…– Павлу Ивановичу казалось, что тело его расщепляло на атомы, болью и жаром была наполнена каждая клетка.

Вспышка!

***

– Что это было? - подумал Иваныч, наслаждаясь тишиной и отсутствием боли, – видимо, именно так и выглядит шизофрения.

– Рихард, будь добр, поверни правый на два оборота, – раздался старческий скрипучий голос.

– Будет сделано, господин Золен! – зычно ответил ему обладатель молодого голоса.

Павел попытался открыть глаза, но попытка оказалась безуспешной. Веки сопротивлялись и ни в какую не желали подниматься. В это время раздался мерный скрип, что-то хрустнуло, и к Иванычу пришла боль. Нет, не так. К нему пришла БОЛЬ. В правом колене будто взорвалась граната. Физик задёргался, попытался подняться, но безрезультатно, он оказался надежно зафиксирован по рукам и ногам. Закричать тоже не вышло, так как губы не разомкнулись, добавив новую порцию боли. Оставалось только мычать.

– Ну вот, Рихард! Я же говорил, что он не умер. Чем хороши тёмные… настоящие тёмные, как этот щенок, их не так-то и легко убить. И пытать… хм, --">