Татьяна Лаас - Мы не ангелы, парень

мимо себя и разглядывая их – угрюмые, задумчивые, пасмурные, понурые, усталые, пропыленные...

Шаг за шагом, подначки прекратились, шутки тоже. Петь... В дороге они пели редко, если только на привале, когда Ураган далеко и не слышит. А голоса у всех – девицы в обмороки падают, когда слышат. Сильные, звонкие, яркие. Но... При нем только с вызовом в голосе пели “Крысиный марш”. Единственную гитару, которую еще не пропили и не продали, тащил Пламя, она даже не бренчала – давно струны не подтягивали.

Шаг за шагом, вверх по горе. Плащи волочатся по земле, их края обремкались и промокли – весна. Одежда отсырела, откровенно пахла потом и чем-то кислым.

Шаг за шагом, неизвестно, когда будет привал и отдых. Еда и тепло. Ропот еще не поднимался, но скоро будет – весь день в пути без горячей еды.

Оставалось еще подняться по сопке вверх, с лигу где-то, через темный в сумерках кедровый лес, не пропускавший лучи солнца, – на западном склоне, более пологом, чем восточный, у самой верхушки сопки деревня и располагалась.

Должна была располагаться.

Только по виду оборотней, шумно втягивающих воздух, было ясно – отдыха не получится.

Ирбис, еще молодой и отчаянно игривый, вертелся, как волчок, пытаясь принюхаться, но запах гари (обычный признак присутствия жилья и людей), хоть и висел в воздухе, приносимый легким ветерком, но был застарелый, без примеси еды.

Волк тихо сказал ему:

– Угомонись, жильем не пахнет. Так пахнет пожарище – запомни навсегда.

Снег снял очки, отправляя их в заплечный мешок (скинул его и быстро на ходу развязал, в бою, если случится, не до защиты очков будет, а солнце все равно уже село), мешок обратно на плечо не закинул, нес в руке. Правая рука лежала на рукояти хайдара. Ясень то и дело останавливался, босыми ногами ввинчиваясь в дорожную грязь, еще не успевшую подсохнуть. Пористые, с грязными, черными слоистыми боками (вся верхняя корка в рыжих кедровых иголках), рыхлые сугробы еще лежали вдоль дороги, прячась от солнца в тени деревьев. Одинокие желтые адонисы, как привет от лета, виднелись тут и там, прямо среди сугробов. Только это и выдавало, что где-то весна в самом разгаре. А сугробы... Они тут будут таять вплоть до самой Литы.

Ураган тихо скомандовал – дожидаться, что кто-то из магов доложит об обнаруженном, можно было веками:

– Котомки сбросить, оружие достать. Бурун, остаешься тут с вещами. Сумрак, прикрываешь его. Все всем ясно? – Синие с проблесками пламени глаза осмотрели каждого мага внимательно и строго.

Послушались его достаточно быстро – Ясень вовремя сказал:

– Ураган, земля дрожит. А деревья боятся. Тут пахнет смертью.

Бирюза, воспользовавшись остановкой, распластался по земле, там, где посуше, приникая к ней, как к возлюбленной – маг земли, что у него не отнять.

– Полости, очень много полостей, как норы в костоглотнике. Весь холм пористый, как губка. – отчитался он, вставая. Он быстро магией подсушил одежду, пока Ураган не заметил. Запрет на пользование магией вне боев никто не отменял.

– Костоглотник, говоришь... – Ураган задумался – до ближайшего костоглотника дней двадцать пути, да и холодно тут для костоглотов.

– Выползни, – подсказал Снег, расчехляя свои хайдары. Они, конечно, против выползней, что зубочистка против медведя, но все равно приятный вес оружия грел душу. Жить хотелось отчаянно – стоило закрыть глаза, как тут же вспоминались серые глаза, мягкая ладонь на лице, тихий голос еще ребенка. Но не вечно же так будет...

...Не вечно...

И сердце сжималось – где-то есть и для него кусочек счастья, незаслуженный, но его.

– Или слепыши, – отозвался Вихрь, потому что Ураган так и молчал, обдумывая что-то свое.

Волк скинул часть одежды – если скажут идти в бой в истинной ипостаси, сбросить оставшееся будет быстрее. Опять же тяжелый плащ и куртка в стремительном бою скорее помеха, чем защита.

Бурун побелел – он до сих пор боялся большака и боев. Бурун оказался в Цитадели случайно. Из него боевой маг, как из деревенской девчонки светская дама. Рука Сумрака легла ему на плечо, успокаивая.

– Я рядом. Сейчас наломаем лапника, устроим бивуак, отдохнешь, пока я буду готовить ужин. С водой-то поможешь?

Бурун кивнул, немного успокаиваясь.

Ураган наконец-то отмер:

– Вихрь, в бой не лезешь, там от тебя пользы, как с козла молока. Остаешься тут. Следи, чтобы земля не рухнула под ногами. У всех под ногами. – уточнил он. Ему землю могут и не удержать – так уж сложилось в команде, что он отдельно, парни --">