Мурат Янг - Злое марево: Луч Империи

Злое марево: Луч Империи

Глава 1

Я — Вера

Я бегу по темному густому коридору. Тишина режет уши. Мои ноги едва касаются земли, но каждый шаг тяжелый, будто ноги из свинца. Сил нет. И я не понимаю, куда мчу и зачем. Но почему-то знаю — надо.

Коридор резко обрывается. Впереди маячит массивная деревянная дверь с железными скобами. Она распахивается, а я влетаю внутрь.

Комната за ней — это хаос. Тусклый свет мерцает, будто источник его не лампы, а что-то живое, пульсирующее. В центре комнаты вижу койку. А в ней — он, мой муж Фёдор.

Его тело содрогается в конвульсиях, руки и ноги дёргаются, будто от припадка. Лицо искажено болью, но он молчит. Только глаза широко раскрыты и полны ужаса.

Над кроватью склонился лекарь — худой, высокий мужчина. Халат его кажется слишком ярким, почти неестественным в этом полумраке. Он поднимает ко мне полный сожаления взгляд. В глазах читается что-то ещё. Но что? Не могу понять.

— Я опробовал новый метод, — говорит он, и его голос звучит как издалека. — Хотел исцелить, но… — Он разводит руки в стороны.

Во мне закипает бешенство, и я хватаю доктора за грудки.

— Как ты посмел?! — Мой голос кажется мне чужим и далеким, но я продолжаю орать. — Как решился пойти на эксперимент, не спросив?!

Трясу его, и голова лекаря, словно болванчик, болтается вперед-назад. Пытается что-то сказать, но не может. Зато неожиданно захрипел Фёдор.

Я отшвыриваю доктора прочь и падаю на колени перед кроватью с мужем. Тот вновь молчит, перестает трястись, лежит неподвижно. А веки уже сомкнуты.

Мертв? Мои глаза мгновенно наполняются влагой. Дрожащие пальцы прикасаются к щеке мужа. Он холоден как лёд.

Не в силах поверить, что его больше нет, я замираю. Жду. Он должен пошевелиться. Тело наполнится теплом, мощные мышцы вздуются. Вернется дыхание.

Этого не происходит. Я медленно встаю и разворачиваюсь к лекарю. Мои пальцы сжимаются в кулаки, аж белеют костяшки. Доктора изрядно потряхивает. Знает, сукин сын, что несдобровать ему.

— Ты покойник! — Я делаю шаг, в полной решимости придушить экспериментатора.

— Вера… — слышу позади хрипловатый голос. Голос моего мужа…

Бросаю на докторишку недоверчивый взгляд и вновь поворачиваюсь. Глаза Фёдора широко открыты. Лицо гладкое, спокойное. Он приподнимается, опускает ноги на пол, а затем и вовсе встает. Не видно даже капли хвори.

— Фёдор!

Я возле мужа. Обнимаю его. Начинаю плакать. Но он не обнимает в ответ. И он… смеётся.

Хуже! Он дико ржёт, будто охваченный буйством. Я отстраняюсь, чтобы увидеть лицо, понять — в чём причина истеричного хохота.

Глаза мужа наполняются кровью, не видно ни зрачков, ни склеры — сплошная краснота. Он содрогается от хохота.

— Нет конечно! — наконец выдает он чужим зловещим тоном. — Никакой я тебе не Фёдор.

Невольно я отступаю на шаг. Наскоро бросаю взгляд за спину — лекарь куда-то исчез.

— Я Глашатай! Слыхала обо мне?

— Что?

Я не могу поверить словам мужа. Он называет себя именем демона. Того самого, что пытается совратить людские умы. Ох и дернул черт императора отправить нас в Британию, где обитает этот паскуда!

— Я Глашатай! — кричит Фёдор диким рёвом. — И теперь всем вам смерть!

Хотя глаз почти не видно, на лице его отчетливое торжество. Он поднимает правую руку. Эпично возводит вверх, будто держит меч. А клинок и правда появляется в нём. Это призрачный меч — оружие элитных теней. Он хоть и полупрозрачный, но вполне смертоносный.

Пораженная, я не могу шевельнуться. И тело становится ватным, неуклюжим.

— Прошу тебя! — слышу собственный молящий шёпот.

Но Фёдор-Глашатай непреклонен — лезвие глубоко погружается в мою грудь. Мне почему-то не больно. Разве что новый истеричный хохот режет уши.

Пальцы демона отпускают рукоять, и я с ужасом лицезрею, как она торчит из меня. Кровавая липкая жижа растекается, образуя на груди багровое пятно.

Но почему же нет боли? Даже намёка на неё.

«Сон», — понимаю я и… просыпаюсь…

* * *

Надо мной склонилось лицо, но в дымке полудремы не удавалось различить его черты.

— Миссис Вьера, — по-русски произнес склонившийся. Отчетливых ноток беспокойства не мог скрыть даже акцент.

— Что случилось, штаб-сержант Эдмунд? — отозвалась я, узнав его по голосу.

Я --">