Валерий Генрихович Вотрин - Рак

люди Хальдунга!

— Только вот иронии не надо, — поморщился Рихтер. — Ирония эта здесь ни к чему. Один вопрос. Люди не могут видеть вас. Но я-то тебя вижу!

Рак усмехнулся.

— Ты хочешь видеть меня, доктор с Виксуна. Они же — нет. Им так удобнее. А ведь в сумраке нас легко заметить.

— Вот в чем дело, — протянул Рихтер, покусав губу. — Я ухожу. Я решил, Рак.

— Что же решил ты, доктор с Виксуна?

— Ты и твои сородичи сумеют узнать об этом.

Рак удивленно засмеялся.

— Однако же ты не лишен чувства долга!

Рихтер шел по улицам Хальдунга и везде видел рак. Он крался за ним по пятам, насмешливо выглядывал из оконных бойниц под темными козырьками, смотрел язвами мертвых глаз, усмехался оскаленными пастями химер, смеялся и улюлюкал, свистя в порывах ветра. На углу Рихтер увидел кучку оборванцев, ожесточенно бросающих камни в статую святого Понтилия. Когда он проходил мимо, они грязно обругали его. Рихтера это не задело. Он знал, что эти люди скоро умрут, и не обижался на них. К тому же он смеялся. Теперь он понял слова Реи.

Рихтер смеялся. Временами его сгибало от хохота.

— Какой идиот! — повторял он. — Какой идиот!

Рак на время прекратил преследовать его и теперь беспомощно смотрел ему вслед. Рихтер вышел на площадь. Там были люди, много людей. Ни пришли сюда, потому что здесь было легче умирать. Когда он появился, они злобно уставились на него. Видимо, они уже узнали, что он врач.

Рихтер встал.

— Эй, вы, куча тупых ублюдков! — закричал он, от натуги багровея. — Слушайте меня! Слушайте доктора с Виксуна!

Ему ответил глухой рев.

— Сегодня утром я пришел в ваш город, — кричал Рихтер. — Я пришел сюда, что посмотреть, нужна ли вам помощь, нужна ли помощь вашему городу. Я увидел вас, больных и изъеденных язвами. Я увидел вас же, мертвых, на трезубцах у мортусов. И еще я увидел, что помощь вам не нужна, потому что вы сжились со смертельной болезнью. Вы приголубили и возлюбили ее. Вы даже не хотите посмотреть себе под нос — ручаюсь, вы многое бы увидели! Вместо этого вы сложными философско-этическими учениями обосновали рак, подвели под него фундамент, даже не поняв его истоков, и теперь страдаете, что не смогли сделать большего. Ах, Господь Бог прогневался и сбросил на нас сверху болести тяжкие, яко град смертный сбрасывал на предков наших!.. Безмозглые дураки! Вы ломаете оборудование, вы блюете на статуи, вы выживаете врачей и думаете, что этого вам станет легче. Нет! Ваша смерть будет тяжкой и смрадной! Я помню, как приходили первые сообщения о раке Шоттена — отрывистые, непонятные, темные. Тогда вы, жалкие, больные, задрав головы к небесам, искали спасительную звездочку — Виксун. И вам прислали специалистов и лекарства. Но что сделали вы? Вы погубили специалистов, вы кинули в огонь лекарства, вы разломали оборудование. А мы-то там, на Виксуне, гадали: что стало с умными, трудолюбивыми людьми Шоттена? Что с ними произошло? А произошло то, что давно должно было произойти: проявилось ваше истинное лицо, — с него исчез легкий налет цивилизованности! Ваше нутро взяло верх. Люди Хальдунга! — взревел Рихтер.

— Виксун послал меня, чтобы решить. Вы это знаете. В моих силах решать. Я решил.

Люди стояли вокруг него молча, страшные, покрытые язвами и коростой.

— Я ухожу, — сказал вдруг Рихтер тихо. — И со мной уходит помощь Виксуна. Вам остается лишь одно: выкарабкиваться самим. Самим. Вам предстоит оглянуться, чтобы многое переосмыслить и от многого избавиться. Вам предстоит жить, люди Хальдунга, жить, а не умирать. И вам нужно поговорить с раком в храме демона Метулба. Вы слышите? Поговорите с раком, люди Хальдунга! Поговорите с ним! Прощайте.

Он пошел сквозь толпу. К нему тянулись руки, кто-то плакал в голос, женщины протягивали ему своих бледных детей, покрытых коричневой коркой язв. Он прорывался сквозь эту толпу, как сквозь вязкий кисель. Не обращая внимания ни на что, Жозе Рихтер, доктор с Виксуна, шел. Шел. Он все решил. Он все сказал.

Рихтер покинул город рака через южные ворота.

--">