Виктория Николаевна Абзалова - Тропы в тумане

памяти.

— Это мой долг… — Мордрет совсем потерялся от этого тона, не представляя, что она хочет услышать.

— Конечно! — Моргиан поджала губы, отворачиваясь, и он понял, что чем-то рассердил ее.

Моргиан мечтала, что бы ее сын пошел по ее стопам, как все в ее семье — Мерлин, Нимуэн, Моргиас, Вивиан, — все за исключением Игрейн, забывшей обо всем ради любви короля, и ее сына, которому тоже всегда было предначертано носить корону.

И менее всего она желала, что бы он с самых юных лет рисковал сложить голову бог весть где, зарывая в землю фамильный талант. Поэтому следующий вопрос прозвучал излишне резко и требовательно.

— А чего хочешь ты?! — спросила Моргиан, нервно постукивая по окну.

— Не знаю… — Мордрет окончательно смешался.

Хотя ее затянувшееся отсутствие было не намеренным, и она должна была радоваться, что вообще выбралась обратно с троп Фейри, потеряв лишь время — и то оно на ней не сказалось, — но Моргиан отчетливо чувствовала неясную вину перед сыном.

Нельзя упрекать мальчика в тех упущениях, которые были сделаны в его воспитании, решила она.

— Король Пелеас говорил мне, что ты преуспеваешь не только в сражениях.

Мордрет вскинул глаза на мать — прозвучало это так, как будто она, хотя и интересовалась им, сознательно посвящала себя другим, куда более важным делам, и теперь лишь пробовала приспособить его к их исполнению… Она внушала ему трепет своей неведомой силой, которую он ясно ощущал, но больше всего он хотел бы ее любви…

— Я не могу об этом судить… — ровно ответил Мордрет: напрашиваться и навязываться он не собирался. Никому.

— Да. Иди, — Моргиан отослала его почти грубо, будучи больше не в силах выносить выросшую между ней и сыном стену, и чувствовала, что ей очень необходимо время, что бы все обдумать.

— Доброй ночи, матушка.

Мордрет вышел спокойно, демонстрируя все свое самообладание и врожденное достоинство, но чем дальше он отходил от покоев королевской сестры, тем больше убыстрялся его шаг…

Забившись на конюшню, он рыдал так, как никогда не плакал до сих пор — от разочарования, горькой обиды и одиночества, а над ним из сияющих окон доносилась музыка и звуки веселого пира…

Моргиан еще не раз призывала сына, желая ближе узнать его — почти каждый день она беседовала с ним: это был ритуал одинаково бесполезный и мучительный для них обоих…

Не понимая, чего она хочет и за что продолжает его терзать, Мордрет появлялся покорно, не поднимая глаз, и отвечал ей скучным тоном, изо всех сил стараясь не выдать себя, что бы не выглядеть по крайней мере жалко и глупо и окончательно не разочаровать ее. Наставления же в магии, к которой пыталась приобщить его мать, он и вовсе принимал за наказание.

Нет, это было интересно, но с каждым занятием у него все сильнее утверждалось мнение, что он понадобился ей не просто так, а для чего-то, и неосознанно противился тому.

Чем несказанно раздражал Моргиан, убеждающуюся в том, что сын ее излишне упрям, своенравен, и себе на уме. Что и она, и ее искусство — ему безразличны, а мрачный и нелюдимый характер Мордреда ей не нравился и пугал. И Моргиан прекратила бесплодные попытки: и сблизиться, и сделать из него мага, ограничиваясь ежедневным чтением ей книг…

Когда она оставила его в покое, Мордрет был даже благодарен ей за это — безразличие было выносить легче, чем бессодержательные разговоры с долгими паузами, когда ни один не решался сказать о чем, на самом деле думает… Читая ей какой-нибудь свиток, он уже воспринимал это лишь как очередную свою придворную обязанность, а не общение с матерью, о встрече с которой когда-то так мечтал.

Он уже почти успокоился и смирился с ее холодностью, так же как раньше, смирился с ее отсутствием. Свою жизнь он полагал вполне определенной и ясной, и мечты его не шли дальше того, что бы доблестью завоевать себе сколько-нибудь прочное и достойное положение, как например их родич Ланселот. Но следом за одной чародейкой приехала вторая — Вивиан, и все осложнилось еще больше…

— Ты его мать, ты должна что-то сделать! — услышал Мордрет крик Владычицы озера, и замер, не решаясь ни уйти, ни обнаружить себя, — Ему суждено убить Артура!

— Я не видела этого… — голос матери звучал все же не так уверенно, как мог бы.

— Мерлин знал, что Артура убьет его сын. Я тоже знаю это!

— Это не обязательно будет Мордрет. Мерлин видел не все и не всегда! Иначе он не --">