Татьяна Евгеньевна Гнедина - Последний день туготронов. Острова на кристаллах воображения

Автоскок и Автошлеп тоже перешли на обычный разговор, а на их экранах в знак симпатии к Хамиану-14 появились изображения незабудок и анютиных глазок.

— Что случилось с вашей прекрасной головой? — спросил Автоскок.

— Небольшая трещина! — ответил Хамиан-14. — мастерская Автотрама работает?

— Сейчас узнаю. Включаю радиосвязь. Вызываю мастерскую по ремонту голов.

Из плеча Автоскока выскочила небольшая антенна. Автоскок хлопнул себя по уху, включив таким образом миниатюрный приемник, и принял передачу из ремонтной мастерской.

— Там сейчас перерыв для внутренней смазки, — сказал он.

— Неважно, — проскрипел Хамиан-14. Меня примут и во время перерыва.

— А у вас серьезная трещина? — полюбопытствовал Автошлеп. — Неужели придется заменить вашу драгоценную голову? А что будет с глушителем мыслей?

— Ах так! — рявкнул Хамиан-14. — Умные стали! Вопросики стали задавать! Вот сейчас включу глушитель!

Автоскок и Автошлеп мгновенно выключили свои экраны. Это означало, что в их головах совсем перестали вырабатываться какие-либо решения и вообще даже мелкие мыслишки.

Хамиан-14 подошел к Автошлепу и приоткрыл крышку его головы. Из нее вырвалось несколько розовых пузырей, растаявших в воздухе. Хамиан-14 вынул из головы Автошлепа несколько миниатюрных катушек с намотанной на них тончайшей узкой ленточкой.

— Что у него тут делается? — бормотал он, рассматривая мельчайшие цифры, нанесенные на ленту… — Команда номер один — подмести аэродром. Команда номер два — починить дверь в ангаре. Команда номер три — сыграть в шахматы с Автоскоком. Дальше идет какая-то шахматная галиматья.

Хамиан-14 положил обратно катушки с памятью Автошлепа и прихлопнул крышку его головы.

— Прекрасно! — сказал Хамиан-14. — Никаких новых мыслей! Можете включить свои головы.

Экраны Автоскока и Автошлепа снова засветились, но надписей на них еще не было. Свечение экранов дрожало и переливалось.

— Дважды два! — сказал Хамиан на прощание и отправился с аэродрома в мастерскую.

ем временем с Серёжей происходили не менее странные события. Люк летающей платформы открылся, и не успел Серёжа опомниться, как его подхватила огромная железная лапа, внесла его вместе с велосипедом в открывшееся отверстие и поставила на пол в круглой кабине, освещенной мягким розовым светом.

Щупальца, удерживающие Серёжу, разжались, и он спрыгнул с велосипеда. Велосипед с грохотом упал на пол. Наступила тишина, которую прерывало только тиканье каких-то часов и монотонное жужжание, похожее на гудение перегревшегося трансформатора.

— Привет… Ответ… Вопрос… Включен… Я 45-й Дуракон, — неожиданно запел приятный тенор.

Потом снова послышалось жужжание, и Серёжа увидел, что перед ним стоит фигура в железном шлеме, панцире и латах. Лицо рыцаря было закрыто железной заслонкой.

«Это, наверно, артист», — подумал Серёжа и спросил:

— Вы в какой кинокартине играете?

— У меня в программе нет кинокартин, — четко ответил рыцарь. — Я играю в шашки, в шахматы, в «поддавки», в домино, лото, в «черное и белое не покупайте — головою не мотайте», в «орел или решка»…

— Вот это здорово! — сказал Серёжа с восхищением. — Сыгранем в «козла»?

— Как это в «козла»?

— Это все равно, что в домино, только стуку больше. У нас старики на бульваре «козла» забивают.

— У меня нет слов «старики» и «бульвары», — ответил рыцарь ровным голосом.

«Чудак какой-то! — подумал Серёжа. — Наверно, репетирует средневековую роль из картины о крестовых походах. Поэтому его и посадили на летающую платформу, чтобы он отвлекся от привычной обстановки».

— Ну, тогда сыграем в домино? — весело предложил он.