Маргарита Геннадьевна Родионова - Девчонка идет на войну

Лапшанским. Иван писал, что они
готовятся к большой работе.
— Я поеду с тобой, — заявила я Ваське.
— Нет уж, — отрезал он, — капитан и за ту операцию
проклял себя. Ведь из наших одна ты вышла из строя.
Пока ты без сознания лежала, Щитов к тебе приезжал.
Посидел около тебя, кажется, даже слезу пустил. Сказал, что после госпиталя заберет, так и быть, тебя к себе.
— Фигу вам всем вместо ландышей. И не расстраивай меня, пожалуйста, все равно с тобой удеру. Когда
357

тебя в пятку ранило, тебя не бросили.
Мало-помалу я убедила Ваську в том, что он не
должен бросать меня здесь. И кому суждено быть повешенным, тот не утонет. И в одном месте два раза
снаряд, как правило, не разрывается. И вообще — нечего спорить!
Дни стояли отличные, и я почти все время проводила
в саду: или читала книги, или играла с Васькой в
шашки, безуспешно пытаясь его обставить. А иногда
просто сидела одна в аллее на скамейке. В такие минуты
мне чаще всего вспоминалось детство, самые, казалось
бы, незначительные эпизоды. Вспомнилось однажды,
как мы с Гешкой первый раз пришли из школы. Сосед
Флегонт Андреевич спросил:
— Ну, в какой же вы класс попали, молодые люди?
Гешка гордо ответил:
— В первый! — Помялся и добавил: — А в какую
буковку — забыл.
Я тоже забыла, Гешка помчался к папе. Уяснив, в чем
дело, папа сказал, что мы будем учиться в первом «б», с
этой буквы начинается слово «бабушка».
— В первую бабушку! — победно крикнул Гешка,
прибежав снова к Флегонту Андреевичу.
О брате я всегда думала как о живом, только так я
могла о нем думать.
Получила письмо от Бориса. После многих ласковых
слов он отругал меня за то, что я лезла черту на рога,
полстраницы отвел, как всегда, всяческим советам. А
под конец не без ехидства осведомился насчет моих
планов на будущее после встречи с «погибшим мужем»;
358

«На ком же из нас ты остановишь свой выбор? И когда
ты бросишь дурить? Тебе не кажется, что эта история
граничит с самой чистопробной авантюрой? По-моему,
гораздо проще и честнее было просить командование о
переводе тебя ко мне».
Надо же, откуда только он узнал об этой дурацкой
истории? Я, конечно, объяснила ему, что все это получилось совершенно случайно, экспромтом, что ли. Не
подвернись тогда Адамов, я бы никогда не додумалась
до этого. Фраза насчет авантюры обидела меня, но,
подумав, я согласилась с тем, что это действительно так
и выглядело. Только Борис не мог понять одного, что у
меня не было никакой другой возможности попасть на
фронт, к нему проситься, как бы я этого ни хотела, было
бессмысленно, мы же не успели зарегистрироваться, а
мало ли может быть у девушки женихов. Все это я написала Боре в ответном письме и искренне пообещала,
что впредь ничего подобного не совершу. Только вернусь после выписки в свою часть, вот и все. Я и себе
дала слово постараться не причинять ни ему, ни Лапшанскому — никому никаких неприятностей.
В солнечный день я сидела в госпитальном саду на
скамейке.
— Нина, — позвал меня Васька. Я оглянулась, вид у
него был возбужденный и радостный, — Нина, ты
только не волнуйся и не прыгай, идем тихонечко, к тебе
отец приехал.
Он вцепился в меня, как клещ, и не давал бежать, но
бежать и не надо было, потому, что на дорожке между
деревьями показался папа. Он сам бежал ко мне, про359

тянув руки, и я упала на них, не в силах сказать ни
слова.
— Моя Нинка, — промолвил он, задыхаясь то ли от
бега, то ли от волнения, — живая. Большая какая стала!
Я не понимала ничего из того, что он говорит, я
просто смотрела на него и трогала его, и никак не могла
поверить, что это папа посадил меня на скамейку и сел
рядом, живой, невредимый, родной — прежний.
— А ты помолодел, папа, честное слово!
— Похудел!
— И седой. И уже подполковник!
— Расту, дочка.
— А я что-то никак.
Мы сидели и говорили о всяких мелочах, обходя
молчанием Гешу.
И от этого умалчивания я до боли остро почувствовала, что нет его у нас.
— Скоро кончится война, — сказал папа, — и приедем мы с тобой домой.
Я представила, как мы с папой приезжаем в Заречье.
И жутким мне показалось возвращение в наш опустевший дом, где уже никогда не раздадутся голоса
мамы и Гешки. Не в силах сдержаться, я заплакала.
— Папа, а как же мы без Гешкн-то жить будем?
Пусть бы лучше меня убило.
Он рывком прижал мою голову к себе, и я не могла
видеть его глаз и была рада этому.
Не надо --">