Борис Николаевич Соколов - Абхазская повесть. (Художник С. Бродский)

Борис Николаевич Соколов
Абхазская повесть

1

Тяжелый подъем по лесистому ущелью окончился.

Тропинка уперлась в глинистый уступ, заросший частым кустарником.

Раздвинув ветви колючей ежевики, Федор Дробышев ухватился за свисающую ветвь самшитового куста и остановился. Перед ним лежала полянка с густой, местами поблекшей травой. В тридцати шагах, прижавшись к горе, стоял домик с полуоткрытыми ставнями. Дальше виднелись виноградники и прошлогодние посевы табака. За ними раскинулся небольшой участок вспаханной земли, а выше широкой темной полосой тянулся лес, уходивший в сторону Клухорского перевала. Далеко на востоке за лесистыми горами уже всходило солнце. Было очень тихо. Дремали даже чуткие и злые горские собаки.

Сдвинув на затылок форменную фуражку и привычным движением расстегнув кобуру, Дробышев пытливо осматривал полянку и дом. Его спутник в старой домотканной черкеске, опоясанный порыжевшим патронташем, с трехлинейной кавалерийской винтовкой в руке стоял рядом. Медлить больше было нельзя.

Вынимая на ходу пистолет, Дробышев широким шагом пошел к дому. Немного сзади, стараясь не отстать, почти бежал коротконогий и неуклюжий горец.

Светлело синее небо, в торжественной тишине высились отроги невысоких гор, на земле сверкали бесчисленные бусинки инея.

Когда они дошли до середины полянки, хлестнул выстрел. Спутник Федора вскрикнул, выронил винтовку и упал ничком. Дробышев на мгновение растерялся. Выстрел спутал все его планы. Захватить врага внезапно не удалось: он первым нанес удар.

Тотчас же Дробышев почувствовал несильный удар по правой руке, глянул и увидел вспоротый рукав гимнастерки. Бежать назад было поздно. Он бросился вперед к дому.

Вторая пуля попала в правую ногу. Стреляя по окнам, он подбежал к углу дома, и в этот миг кто-то сзади навалился на него и стал душить. Пытаясь сбросить повисшего на нем человека, Дробышев увидел выбегающих из дома вооруженных горцев. Он выстрелил в них, но в ту же секунду почувствовал удар в грудь. Падая, успел увидеть вертящийся клочок голубого неба, зелень деревьев, женщину, стоявшую у дома, и горцев в черкесках, набегавших на него с винтовками. Напряжение, владевшее им, сменилось внезапной слабостью, безразличием. Далекий, тонкий и однообразный звон несколько мгновений звучал в его сознании. Потом исчез и он.

По ту сторону ущелья, гремя цепью, надрывно и злобно лаяла овчарка.

Перебрасываясь короткими гортанными словами, горцы - их было трое - с опаской подошли к Дробышеву. Самый молодой, высокий, стройный и картинно красивый, поднял из травы кольт Федора. Затвор пистолета был отведен назад, все патроны истрачены. Он сунул пистолет за свой патронташ. Другой, видимо, старший, с невозмутимым лицом, оглянулся на вышедшего из дома старика с седой бородой, в серой черкеске и отрывисто бросил молодому:

- Осмотри его, Хута! Возьми документы. Да побыстрее, нужно уходить.

Хута взглянул на третьего, невысокого и плотного, и улыбнулся.

- Здорово ты прыгнул на него, Минасян, - он кивнул на лежащего, - как настоящий всадник!

- Много говоришь! Как на базаре, - перебил его старший. - Скорее обыскивай!

Молодой перевернул тело Дробышева, быстро обшарил карманы и, не найдя в них ничего, ударил чекиста ногой в лицо. Федор застонал. Хута положил свою винтовку на землю и, обеими руками охватив раненого чекиста, зачем-то поставил его на ноги. Дробышев, покачнувшись, тут же упал. Тогда Хута поднял свою винтовку и выстрелил в него.

Солнце уже поднялось над лесом. Свет залил всю полянку, кристаллы инея тускнели, омытые водой листья деревьев и трава серебрились и сверкали. Над редко разбросанными в горах домиками, которые издали казались игрушечными, потянулись дымки. Где-то далеко внизу, должно быть, на дороге к морю, заскрипела арба.

Старик что-то сказал. Женщина вынесла из дома мешок, бурку и винтовку, и горцы, еще раз оглядев неподвижные, тела, двинулись в путь. Старик шел впереди. Миновали виноградники, пахотное поле и --">