Владимир Гаков , Евгений Юрьевич Лукин , Бад Спархоук , Аркадий Николаевич Шушпанов , Дмитрий Михайлович Володихин , Шон Макмуллен , Николай Михайлович Романецкий , Тимофей Озеров , Сергей Шикарев , Валерий Ильич Окулов , Журнал «Если» , Николай Валерьевич Калиниченко , Александр Михайлович Ройфе - «Если», 2011 № 10

не вернулась.

— Кто ты? — прозвучал звонкий и ясный голос за его спиной.

«Хотел бы я сам это знать?» — подумал он, поворачиваясь.

Голос принадлежал женщине. Он видел ее смутно, окутанную облаком разноцветного тумана. Но она обращалась к нему.

— Я… я… — он повторял это в смутной надежде, что ответ придет сам. Но всё тщетно — память словно отделила от его сознания стальная завеса.

— Тебя не должно быть на нашем корабле, — продолжала женщина. — Мы не брали тебя. Ты пришел сам. Добровольно. Это очень необычно. И глупо.

Ее голос звучал спокойно и отстраненно, словно она обсуждала сериал или просматривала фотографии в глянцевом журнале.

Он растерянно улыбался. Ее слова ничего не значили. Он даже не понимал, где находится.

— А… что, собственно, случилось?

— Мы отправили тебя в криокамеру и забыли. На долгое-долгое время. Ну… почти забыли. — Она усмехнулась. — А теперь я хочу узнать, что тебе нужно от нас. Мне любопытно. Благодари Вселенную: если бы не мое любопытство, ты бы умер. Или того хуже. Есть разные возможности…

Он вздохнул, ощущая странную вину. Она освободила его, спасла, а он не может исполнить ее желания — или он был виноват не перед ней? Не только перед ней?

— Я ничего не помню. К сожалению…

Женщина молчала, а он силился вспомнить хоть что-нибудь. Воспоминания казались раскаленным камнем, который он перебрасывал в ладонях. О, как это было больно! Но погоди! Вокруг все еще царил адский холод. И он принялся воображать, что камень постепенно остывает, его цвет темнеет — и вот уже можно различить форму и прожилки, вкрапления других пород. Внезапно его голова наполнилась смутными картинами — воспоминания возвращались! Но их пока было слишком много, и были они слишком неотчетливы, чтобы он мог разобраться. Образы… голоса… цвета… запахи… ощущения… — всё это обрушилось на него, словно он оказался в центре гигантского калейдоскопа.

Но вот одна картинка стала четкой. Это было воспоминание о его собственной смерти. Выстрел — и пуля пробила грудь. Яркая вспышка боли и слабость. Отчаянный крик. Гнев и скорбь. И его тело, падающее на пол. Но кто держал оружие? Кажется, он улыбался?

— Вы? Это вы убили меня?

— Ага, ты уже кое-что вспомнил, — женщина осталась невозмутимой. — Это хорошо. Теперь ты будешь говорить со мной и расскажешь все, что знаешь, ничего не утаивая. Иначе я снова убью тебя, на этот раз навсегда. Ты знаешь, как это больно, так что советую не запираться.

Он услышал в ее голосе угрозу, но не испугался, а, скорее, разозлился. Он понимал, что нужно скрывать свои чувства и ждать, пока разрозненные воспоминания не сложатся в единую картину.

— Сейчас я не могу говорить… — произнес он жалобно. — Я еще очень слаб после криосна. Мне нужно больше жидкости. Тепло… И время… Чтобы отдохнуть и всё вспомнить. Я совсем запутался. Кажется, сейчас сойду с ума…

Это не было ложью. Почти.

— Тогда мы покинем кабинет, — сказала женщина. — И перенесемся в другое место. Тебе там понравится. И надеюсь, ты не разочаруешь меня.

Она протянула руку. Он сжал ее ладонь — они взлетели и понеслись вверх по заполненной радужным туманом шахте. От неожиданности у него закружилась голова, и он стиснул зубы, стараясь не потерять сознание. Потом движение прекратилось, туман исчез и вокруг разлился золотистый свет.

Теперь он мог видеть ясно и чувствовал себя лучше, бодрее. Он рассмотрел свою собеседницу. Она была молода, длинные золотистые волосы падали на белое с серебром платье. И хотя она любезно улыбалась, в ее темных глазах было что-то пугающее: взгляд казался странно пристальным и холодным.

— Ты человек, как и я?

— Нет. — Она качнула головой и прибавила: — Идем.

Он пошел следом за ней по длинному коридору мимо бесконечного ряда темных и узких вертикальных ящиков, напоминающих саркофаги. Безмолвные и грозные хранители смерти. «Моей смерти?» — спросил он себя. И тут же память подсказала: это криокамеры, аппараты для искусственной гибернации. Они не убили его, они его заморозили, бог знает насколько. И все же он помнил выстрел и боль — и не знал, какому воспоминанию может доверять.

Многие криокамеры были заняты. Люди и существа из других миров спали бок о бок. Некоторые инопланетяне казались ему смутно-знакомыми, других он видел в первый раз. И тут ему пришло в голову слово, которое должно было объяснить всё: «ловцы». Оно отражало суть той --">