Журнал «Вокруг Света» - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1978 год

«По-е-ха-ли!» — иногда по-латышски, когда опаздываем, когда шевелиться нужно быстрее. «Пассажиры»: киногруппа, врач и два журналиста — начинают жаловаться — нельзя же так, невозможно разглядеть ничего вокруг, да и речку проехали с песочком, можно бы остановиться. Но Валдис неумолим. Он зажигает среди бела дня фары и велит по рации двигаться всем плотной колонной, тогда нам уступают дорогу другие машины, нас приветствует ГАИ, и двигаемся мы еще быстрее.

А вечером Валдис будет ехать до самого отбоя, утверждая, что по прохладе самая езда. Тут будет выражать свои протесты доктор Владимир Николаевич Войцеховский, очень высокий, худой и сутулый человек с орлиным носом. Вздевая костлявые руки с длинными пальцами, он будет кричать по рации, что водители переутомлены и если не будут его слушаться, то в скором времени заболеют от нервного истощения, дистрофии, авитаминоза и т. д. Валдис же ответит — пусть меняются, сам же он в машине один, никогда не жалуется, и поэтому трудно жаловаться тому, кто едет с напарником. Позже Валдис признался мне, что езда в качестве пассажира утомляет его гораздо больше, поэтому-то он и предпочитает сидеть за рулем без смены...

На последней машине рядом с самым опытным водителем-испытателем Иваном Солостеем, или Яном, или Ецеком, как все зовут его, сидит комиссар пробега Валерий Александрович Азубков. Он бывший военный, служил на Севере в авиации, воевал и, наверное, как и я, мечтает о всяких неожиданностях в пути, из которых он помог бы всем найти выход. Но происшествий нет и нет. Валерий Александрович первым лезет под машину, когда ее осматривают для профилактики, первым берется за домкрат, когда меняют колесо. Но это бывает редко, и комиссар страдает. В конце концов он начинает руководить «своим» водителем.

Он советует Ивану Солостею: «Прижимайся правее... левее... обгоняй, тормози... переключай скорость...» Невозмутимый Ецек наконец поворачивается к нему и говорит улыбаясь: «А если я не переключу скорость? Что тогда будет?..»

Помимо необходимого снаряжения, инструмента, канистр с бензином и т. п., мы везем три армейские фляжки с балтийской водой. Незадолго до старта машины проехали по морскому берегу, замочили в воде колеса, водители опустили ладони в набегающую невысокую волну. Здесь же курсанты Лиепайского мореходного училища налили три фляжки, по одной на каждую машину, и вручили их экипажам, чтобы мы передали тихоокеанским морякам. Фляжки были опечатаны сургучом. Лиепайцы проводили нас до выезда из города, до того места, где на граните установлен адмиралтейский якорь...

Первые ночевки под открытым небом были за Волгой. Вместо костра — паяльные лампы, приспособленные для готовки, свет фар, музыка из транзистора... Каждый располагался по своему усмотрению — кто в палатке, кто под звездами на резиновом надувном матрасе, кто в автобусе на сиденьях — места хватало, но даже в спальном мешке под утро бывало прохладно. Водители засыпали мгновенно...

КамАЗ поднялся среди выжженной солнцем степи, возник, как мираж, стройными, белыми домами. Первый автомобиль КамАЗ мы встретили под Ленинградом, потом они стали Попадаться все чаще и чаще. И вот навстречу мчались почти одни КамАЗы — бордовые, голубые, серые, молочные...

Город Набережные Челны вытянулся на несколько десятков километров вдоль Камы. На улицах очень людно. Много молодежи: завод и город — всесоюзные ударные комсомольские стройки, и неудивительно, что сюда съезжается молодежь со всех концов страны. Казалось бы, это было еще так недавно: первые взрывы в зимней степи, балки строителей, арматура цехов, в которых свистел ветер... И вот уже поднялись шесть заводов — в нескольких километрах один от другого, а с главного конвейера сходят машины и разбегаются по дорогам, которые упираются в горизонт...

Что такое водитель-испытатель? Я беседовал на эту тему с Яном Зуавой. Он недавно отслужил в армии, и стаж водителя-испытателя у него небольшой. Ян высокого роста, и потому все зовут его Ян-полтора. Вместе с Иваном Солостеем, своим напарником, они составляют, как все шутят, два с половиной Яна. Зуава нетороплив, внешне, пожалуй, медлителен, в разговоре держится солидно, вежлив и рассудителен. Черты лица юные, почти детские. У него отличная --">