Михаил Юрьевич Тырин , Бад Спархоук , Уилл Макинтош , Андрей Михайлович Столяров , Сергей Борисович Переслегин , Журнал «Если» , Наталия Андреева , Илья Крамник , Александра Ольховик , Артем Желтов , Елена Борисовна Переслегина , Наталья Луковникова , Родион Икаров , Станислав Бескоровайный , Максим Астафьев , Джейкоб Бойд , ДмитрийАлександр Казаков , Сергей Чекулаев , Слюсаренко , Петр Володин , Вячеслав Халитов , Дмитрий Белоусов - «Если», 2016 № 01

на какой-то фабрике. На какой, он точно сказать не мог.

Мира немногое сумела разузнать о Тони — ни во время их частых мимолетных разговоров в закусочной, ни потом, из других и более откровенных бесед, когда Тони стал завсегдатаем заведения. Нельзя сказать, что забегаловка располагалась особенно близко к складу, где работал Тони, да и еда, откровенно говоря, оставляла желать лучшего.

Мира начала надеяться, что эти случайные встречи перерастут в нечто большее. У нее уже давно не было мужчины.

Пит, городской шериф, невзлюбил Тони с первого взгляда — как, впрочем, и каждого появлявшегося в их городе ветерана.

— Не стоит тебе встречаться с этим чертовым комиссованным, — ворчал он.

Пит всегда заходил выпить кофе и съесть слойку перед утренними обходами.

— Может, он и ведет себя как нормальный человек, будто с ним все в порядке, но откуда нам знать? Что, если он все еще помнит эти чертовы трюки?

— Не думаю, что он что-то помнит, — возражала Мира. — Те процедуры, что проходят при амнистии, должны вытеснять все эти воспоминания.

Пит сделал глоток кофе и передернулся.

— Еще не остыл. Я знаю, что амнистия должна стереть у него из памяти все эти навыки, но кто знает, работает она или нет? И можно ли вообще доверять их словам? Им солгать — как плюнуть, вот что я думаю, так что наверняка ничего не узнать.

— Тони клянется, что ничего не помнит о войне.

— А как же! — фыркнул Пит. — Но все равно я буду приглядывать за ним. Скоро он себя покажет: волк недолго сможет прятаться в овечьей шкуре.

— Тогда с ним должно быть все в порядке, — ответила Мира, подавая шерифу слойку. — Говорят, что амнистия не влияет на характер, так что Тони наверняка раньше был славным парнем.

— Ты так думаешь? Считаешь, что если убрать из памяти убийцы пару деталек, это его изменит? Что можно начисто стереть то, чему его научили? У парня изначально должна быть склонность к убийству, иначе его не стали бы тренировать. И уж поверь мне, он такой же чертов душегуб, каким был всегда — свирепый головорез!

— Но я слышала, как доктора говорили… — начала Мира, однако Пит не дал ей закончить.

— Да уж, ты поверишь любой ерунде, которую скажут доктора, верно?

Перегнувшись через прилавок, он очень тихо добавил:

— Послушай. Мне рассказывали, как один из этих ветеранов, вроде бы прошедших терапию, слетел с катушек. Прикончил двоих, прежде чем Касадорес^[1] сумели его утихомирить.

Вновь опустившись на стул, Пит продолжил:

— Но в новостях такого не услышишь, верно? Нет уж, правительство будет молчать о подобных вещах, чтобы люди не запаниковали. Лучше делать вид, что все спокойно.

Мира сомневалась, что такие новости можно утаить, даже если в деле замешаны таинственные Касадорес, карающие за военные преступления. Столь высокий уровень скрытности потребовал бы создания сложной структуры, включающей политиков, врачей, журналистов и бог знает сколько еще людей. Нет, история Пита была просто еще одной из его параноидальных фантазий, без которых он, кажется, жить не мог.

— Никогда о таком не слышала.

— Но я-то знаю, — погрозил пальцем Пит. — Те из нас, кто умеет слушать, знают, что происходит на самом деле.

Тут он взглянул прямо на Миру.

— Скажи, а ты подумала о том, что будешь делать, если этот парень слетит с катушек? А это возможно. Люди могут серьезно пострадать.

Мира знала, что с Питом нет смысла разговаривать, когда он заводится. Скорей всего, он был неправ, но, может, у шерифа имелся доступ к полицейским источникам, закрытым для широкой публики.

— Не знаю, что бы я сделала, — ответила девушка и двинулась к следующему клиенту.

* * *

Тони, похоже, комментарии Пита ничуть не шокировали.

— Может, он и прав, Мира. У меня нет ни единого воспоминания о том, что я делал, не считая этого, — он потер шрамы на руках, как будто мог их стереть. — Меня преследует невероятное чувство вины. А если я совершил что-то ужасное и непростительное? Кем мне себя считать после этого?

Мира поняла — должно быть, поэтому Тони выглядел таким потерянным.

— Чепуха, — решительно заявила она. — Мы все чувствуем себя виноватыми, даже если не помним из-за чего: стащили конфету, или не вернули чужую книжку, или смухлевали на экзамене. Суть в том, что каждый в чем-нибудь провинился.

— Даже ты? — с деланным удивлением спросил Тони. — Мне сложно в это поверить.

Мира покраснела.

— Ну, и я --">