Лев Валерьевич Власенко , Дмитрий Троллев , Олег Викторович Давыдов , Журнал «Мир Фантастики» (МФ) , Наталья Эдуардовна Васильева (Элхэ Ниэннах) , Демьян , Татьяна Россоньери - Литературное приложение «МФ» №06, июль 2011

только за хвост её дергать не след — укусить может.

Дубравка осторожно погладила Рыбку по гладкой серой спинке. Та фыкнула недовольно, но отбегать не стала.

— Смотри-ка, признала! — умилилась Варенуха. — Ты кушай, детка, кушай, а то остынет.

***

Так и зажили они втроём: нелюдимая ведьма, старая крыса и чудо-девочка из дубовой коры. Дубравка помогала старухе во всём — мела веником пол, кашеварила, перебирала сухие травы, отбрасывая почерневшие, училась различать их по виду и запаху, а главное — слушала долгими осенними, а потом зимними вечерами старухины байки, сказки да побасенки. И по всему выходило, что нет справедливости на белом свете: кто силён, тот и прав, а кто слаб — тот виноват, на добро люди отвечают злом, а благодарности ни от кого не жди — короткая у человека память. Грустно становилось от этого Дубравке, а Варенуха, заметив, что девчушка пригорюнилась, обнимала её ласково, прижимала к своей груди, по лохматой голове гладила и приговаривала:

— Ты моё золотко, ты моя красавица, я тебя никому в обиду не дам. Никому.

Приговаривала и песенки пела, от которых у Дубравки глазки сами собой закрывались, а грусть-печаль по тёмным углам пряталась.

Так прошла зима снежная, за ней весна мокрая, и наступило лето красное.

***

Дубравку старуха старалась далеко от избы не отпускать. А ну как дурного человека встретит? Малышку любой лиходей обидеть может. Но разве её удержишь?! Надо все гнезда птичьи обежать-проверить, не вылупились ли уже крохи-птенчики? Надо заветные земляничные полянки обойти, сладкой ягоды отведать. Надо в каждый цветок заглянуть, проверить, какие там жучки-букашки водятся. Надо, надо, надо… Легконогая, как зайчишка, и ловкая, как белочка, убегала Дубравка от избушки далеко, забиралась на деревья высоко, по ручьям босиком звонко шлёпала. С робким лесным народцем дружбу завела. Играла в прятки с лесовушками, в догонялки с ручейниками, в дразнилки с эхом перекрикивалась. Хорошо летом! Привольно.

Как-то раз, когда на дальних хуторских развалинах малина поспевать стала, Дубравка незваных гостей встретила. Аукая и перекликиваясь, ребятня деревенская в малинник забрела. Они душистой ягоды от души наелись, аж все мордашки соком вымазали, а потом игры играть затеяли. Дубравка на них с берёзовой ветки смотрела-смотрела, и так ей с ними поиграть захотелось, что она, позабыв все бабушкины наказы-россказни, к детишкам из леса вышла. А те, как её увидели, с визгом и воплями во все стороны испуганными воробьями рассыпались:

— Ой, мамо-мамонька!

— Лесовуха!

— Кикимора болотная!

— Чудо-юдо темномордое!

— Страшила красноглазая!

— Чур меня! Чур!

***

В слезах Дубравушка домой прибежала и к бочке с водой бросилась, стала там себя рассматривать. У детишек давешних лица гладенькие да беленькие, а у неё тёмное и неровное, как кора дубовая. У ребят глаза большие и, как небо, синие, а у неё мелкие да красные. У девчушек косы русые с гребешками-лентами, а у неё на голове словно пакля серебристая. Ох, страшила! Как есть страшила!

Девочка в дом мимо Варенухи прокралась, на печь залезла и вся в комочек сжалась. Плачет Дубравка беззвучно, не всхлипывает, рот кулачком зажимает, чтобы старуха не услышала. Глядь, а Рыбка тут как тут: на плечо Дубравкино вскарабкалась, сидит-попискивает, слёзы горькие рябиновые со щеки девичьей язычком слизывает. И от этой нежности крысячьей не удержалась — разревелась Дубравка в голос так, что Варенуха напугалась и в котле ложку утопила. Долго старуха билась, расспрашивала. А узнав, в чём суть да дело, напоила девочку отваром можжевеловым, помыла ей с медуницей волосы и засветло спать уложила:

— Не страшила ты, а красавица. Но красота твоя, внученька, особая. Людишкам глупым её не увидеть, не понять. И тебе на них не след глазеть. От людей одни слёзы да печали. Так-то вот.

Заснула Дубравка, а старуха с ней рядом сидит и думает, что лучше горе малое, чем большая беда. Нельзя внучке к людям, ох, нельзя!

Наутро проснулась Дубравка уже не малой деточкой, не такой, как с вечера спать ложилась. У наговорённого волшебного дитяти печали и горести не часы — годы жизни забирают. И стало теперь девочке целых тринадцать лет. Всё лето до осени она ни на хутор, ни к просеке и носу не казала. Варенуха этому нарадоваться не могла. Стала грамоте Дубравку обучать по тетрадкам с рецептами и заговорами.

Только Воронью --">