Светлана Анатольевна Макаренко - Мадам

поддаться чарам. Но — поздно, увы, душу — словно ожгло. Не солнцем. Так тепло и волнующе глоток вина обжигает горло. Нет, не вина. Коньяка. Странное сравнение, но такое точное! Все эти мысли молниеносно пронеслись в ее голове, пока она наклонялась, чтобы поднять выпавший из рук блокнот. Незнакомец опустился на корточки рядом с нею. Глаза его оказались на уровне ее глаз. Черная замша куртки влажно блестела от дождя.

— Простите, я не нарочно. Я задумался. Помочь Вам?

— Ничего, я сама соберу, — она старалась не впустить внутрь себя его обволакивающее тепло, «загородилась» ресницами. Но «спрятаться» не получилось. Он, казалось, заметил ее волнение, но истолковал все по-своему.

— В самом деле, я растяпа! Не сердитесь, пожалуйста! Листки не запачкались?

Она не ответила. На крыльцо кафе, отряхивая зонт, вплыла светловолосая, пышнотелая дама, и, заметив живое препятствие в дверях, недовольно поджала губы:

— Молодые люди, позвольте пройти? — капризно-ломливо процедила она, распространяя вокруг себя сладковато-тягучий аромат дешевых «французских» духов польского разлива.

— Да, разумеется. Входите. Незнакомец резко, пружинисто поднялся, не забыв при этом протянуть руку ладонью вверх той, что прятала слегка потрепанный блокнот в карман плаща, по-прежнему скрывая глаза под тенью ресниц, защищая их от магически-теплого блеска глаз незнакомца…Они вышли на крыльцо вместе, но когда мужчина вдруг решительно двинулся за нею, ее это удивило. Чуть испугало. И она остановила невольного провожатого легким жестом руки:

— Разве Вы не зайдете? Вы же озябли… Наверное, хотели выпить кофе? Здесь он вкусный.

— В другой раз. Расхотелось, знаете… В обществе такого… слонопотама… — Незнакомец говорил четко, но ей показалось, что она ослышалась.

— Простите, что Вы сказали? В обществе кого?!

— Слонопотама. Такой зверь есть, помните, у Милна?

— Помню. Она фыркнула, не сдержавшись, и улыбка невольно озарила ее лицо, как фонарик. — Вы любите сказки?

— Очень. — Бесхитростно ответил он и крепко взял ее под локоть. — Осторожнее, у Вас высокий каблук, а здесь сыро, оступитесь и подвернете ногу. — Она растерялась:

— С чего Вы это взяли? Отпустите меня, я сама в состоянии дойти! — его внезапно-командные, властно-хозяйские интонации ошеломили ее.

— Не бойтесь, не украду же я Вас. Просто — провожу. — Незнакомец усмехнулся, глаза его снова тепло блеснули, она почувствовала, как оценивающе задержался его взгляд на ее фигуре. Это рассердило ее еще больше, и она, невольно злясь на себя и досадуя, вспыхнула:

— Что Вы так смотрите?! Отпустите меня. Я не похожа на «ночную бабочку». Я пришла в кафе, чтобы дописать сказку. Мне нравится там писать. И я вовсе не ищу себе… провожатых! — она слегка запнулась на последнем слове.

— Вы — писательница? — удивленно протянул он, совсем не обращая внимания на ее гнев.

— Да, а что? — она снова тщетно попыталась высвободиться из плена его крепкого локтя. — Что Вас так поразило? Вы, что, думали, я — «мадам»?!

— Успокойтесь. Вы, действительно — Мадам, но…

— Что?! — от возмущения она резко выдохнула и тотчас закашлялась, но вырвалась из-под его опеки и побежала наискосок, к мокро блестевшему шоссе, резко вытянув вперед руку. Первая же машина, взвизгнув тормозами, остановилась рядом:

— Мне до улицы Пестеля! — нервно откашливаясь, выдохнула она. — Подвезете?

— За двоих — сто, — глядя в зеркало бокового обзора, спокойно пробасил водитель. — Садитесь быстрее, сиденье вымочите…

— Но у меня только пятьдесят, и я…

— Не слушайте, шеф! — пророкотал теплый голос за ее спиной. — Дама едет, я — плачу. Только уговор: до самого подъезда… — Она без сил опустилась на сиденье. Локоть в черной замше, забрызганной дождем, снова послужил ей твердой опорой…

Потом, пару лет спустя, уже живя в столичном пригороде, они часто вспоминали этот эпизод провинциального знакомства. С иронией, усмешками, деталями, подробностями, оттенками чувств, оценок, впечатлений…Он смеялся над ее испугом, она подшучивала над его самоуверенностью, которую он сам объяснял лишь только невероятной, головокружительной быстротой своей влюбленности в нее, и холодным страхом потери…

— Но когда, когда ты успел влюбиться?!! — недоверчиво, со смехом переспрашивала она. — Как ты мог меня разглядеть в этих сырых сумерках, когда? Да ведь и я совсем на тебя не смотрела, собирала --">