Татьяна Викторовна Тихонова - Человек и Змей (СИ)

class="book">   Сеть-ловушка с шипением распустилась. Земнухов отбросил пульт. Змей перекатился, громыхнул, пробороздив, завис над полом, засветился радостно всеми огнями.

  - На окраине миров нормальные машины по расписанию не ходят, придёт, когда придёт. Спи. Через восемь твоих часов полетим на Землю, - голос Змея прогудел как обычно ровно, как если бы завтра штурм, и он сказал, что разбудит, зачем Змею спать, он машина.

  - Ну и отлично.

  Спасательный блок вздулся оранжевым облаком, наполнился привычным земным воздухом. Замигала зелёная лампочка, можно входить. Земнухов заполз, разделся в два счёта, растянулся.

  Тихо. Только слышно завывание бури. Бета - небольшая планета, удобное расположение. На всех картах все дороги проходят через неё. Воздух - как высоко в горах. Тяжело дышать, но продержаться можно долго. Кому надо, тот таскает свой кислород отдельно.

  Провалившись в сон, Земнухов увидел окно. Он иногда его видел. Почему-то всегда в короткую передышку, когда проваливаешься в сон, ещё слышишь бой, как умирая, хрипит в наушниках Боц, ещё гремит его странная музыка, Змей кричит, что разворачивается и заходит снизу... Слышал, да, а видел окно, на их с мамой кухне, отца давно нет, жалюзи в голубой цветочек. В этот раз в окне было темно. Всегда горел свет, и виднелся мамин силуэт, а теперь не было.

  Проснулся он от пиканья будильника Змея. Через пару секунд взревела сирена так, что спросонья сердце привычно ушло в пятки.

  - Будильник этот твой.

  - Время. Надо успеть пройти ворота.

  Ворота-шлюзы открывались платно, не выйдешь, придётся платить опять. Злой Земнухов свернул спасательный блок в два счёта, рысью добежал до стены и приложил ладони к сенсору, хлопнул по активированному экрану. Широкая крыша стала открываться. Змей уже висел за спиной. Человек прыгнул на ступеньку.

  Змей уходил красиво. Длинный, с подвижным корпусом корабль в пластинах-броне, сверкающих на солнце, плавно поднялся над крышей, завис на мгновение. Он и правда походил на древнюю змею. А если ощетинивался манипуляторами, то Земнухов ворчал:

  - Тормози, Кетцалькоатль, тут свои... кругом свои.

  Поэтому каждый раз на контрольном табло Змея задавался вопрос о ведущем пилоте. Машина, она и есть машина. Сердце не дрогнет, случайность не проскочит, а живые они собраны из одних случайностей, само их существование случайность.

  - Не понимаю, зачем вам войны, - говорил Змей, возвращаясь на базу, унося на борту раненных и убитых, - живое всё ведь - как цветы. Распустились, красоту в мир привели. Где она ещё - красота, во мне только железо, вон в той звезде - камни да плазма... Век живого короток. Вот уже и отцвели, дали жизнь другому, умерли. Зачем же?

  - Те, кто бомбами друг в друга пуляют, войны не начинают, - отвечал Земнухов.

  - Ты вот зачем здесь?

  - Выбор у нас небольшой. Мне определили, что учиться можно на садовника, выучился, но искины и в этом лучшие, они во всём лучшие, им можно не платить.

  - Я искин, но мне нужен ты.

  - Это на Литере так.

  - Было время, когда у нас живые оказались в резервациях. А потом живые придумали вирус, и неживые все остановились. С тех пор, живое и неживое вместе.

  - И у нас вместе. Мама всю жизнь вязала. Смеялась - глаза не видят, пальцы скрючились, так со спицами в руках и помру. Живое в большинстве живёт бедно. Работы нет, а за ту, что есть, платят мелочь. Только прожить. Зато придумали нам розовые очки! Придумали и линзы, но не прижилось, люди отказывались от линз...

  Когда человек был на борту, он привычно отмечался ведущим, но были они уже, как одно целое. Змей знал, кого прикроет человек, и человек знал, где лучше справится машина.

  - Давно здесь не был, - сказал Земнухов.

  Он стоял перед своим домом в родном Приморске. Над головой проплыл старый прогулочный дирижабль. Улица пыльная и пустынная.

--">