Дмитрий Петрович Шушулков - Тарная База (СИ)

этот раз прислала Варвара Гордеевна, не утонула ли на дне кулька бутылочка, как однажды было, - содержание религиозное тогда выявилось.

  Оба подчинённые встречают директора с ответственной прилежностью. У Антипа одежда засалена и прокопчена его собственным самочувствием. Агропина укрепила вязаную кофточку булавками в перекос, один её длинный чулок сбежал в рваный сапожок, оголил чернильные жилы тонкой, как флейта, ноги; второй в дырках, на резинке с узлами держится, мятая юбка задрана на бок, и каракулевая шубка молью сточенная - без застёжек болтается; одёжа похожа на беззубую хозяйку. Два зуба держатся спереди, чтобы было чем по стакану ударять, когда пить нечего.

  Вся пустая стеклотара, какую можно было подобрать по закоулкам всей базы, - сдана. Дощечки - заготовки для не сбитых ящиков давно расползлись по ближним дворам. Развалившиеся поддоны, и трухлявая щепа ящиков, чадят в топке печи, и постоянно тлеют души в холодных телах брошенных людей.

  - Ну что - спрашивает Влас Иванович подчинённых, - кто меня спрашивал вчера?

  - Никто не спрашивал Влас Иванович, - отвечают в один голос работники тарной базы.

  И как всегда, Антип пихает жену: - Молчи дура, это у меня директор интересуется положением дел, ясность иметь хочет.

  - Никто чужой на территорию базы не проникает?

  - Никто не проникает, Влас Иванович! - отвечают оба.

  Антип ударяет ногой тонкую флейту берца:

  - Заткнись тошнота, тебе молчать - было сказано.

   - Гмм..., хорошо, смотрите у меня...

  Агропина смотрит смиренно, руки скрестила на груди, - шубку облезлую поддерживает. Антип тоже стоит покорным, топор которым рубал поддоны, держит опущенным, к колену прижал, шапка ушанка задрана, разными верёвками поддержана дряхлая, - устала служить плоской голове. Фуфайка тоже держится ровно, прилипла к вытянутой спине, местами вата вылезла, грязным снегом падает.

  Директор идёт проведывать свой кабинет - пахнущий дымом и сыростью зимы. Портрет уважаемого генсека Черненко, грустно смотрит с высоты. Последнее пятно партий, директор не решился цеплять, больно глупое, вороватое создание. Сам он за сорок лет начальствования на тарной базе, даже охапку дощечек не вынес.

   Уставу партий верил, как Апостолы воскресшему Учителю.

  Влас Иванович сел на стул, покрытый плетеной подкладкой, в голове у него пыльные тома теоретиков, вся сырость минувшей идеологий. За окном тоже ползущая сыростью слякоть. Незамерзающая зима капает с голых деревьев, со всех шиферных крыш обширной базы мокрые сосульки падают. Затаенное сплошным облаком небо, грозится никогда не показывать солнце.

  Он ужался, вынимая из подкладки пальто утреннее домашнее тепло, посмотрелся в тусклое как небо зеркало, проскрипел дверью, - обратно закрыл кабинет на ключ.

  Антип и Агропина стоят облезлыми в коридоре, улыбаются голыми челюстями, - ждут указаний директора, провожают его до самой проходной. Пожелания - доброго здоровья, - Варваре Гордеевне передают, помнят, как каждое первое мая она первая среди демонстрантов лето встречает обширными изъявлениями из коротких рукавов, - сочувственно махала трудящимся всех стран.

  А Влас Иванович каждый день подчинённым одно наставление оставляет: - Смотрите товарищи, чтобы База не дичала одними вами, пусть собаки тоже лают, территория должна содержаться живым беспрерывным порядком.

  Потом он уходил домой докладывать жене, что возможно старые порядки скоро на место насиженное вернутся, может быть переварятся новым строем.

  Товарищи подчинённые ждут, когда директор скроется в тумане зимы, довольны удачей жизни, - целая тарная база в их распоряжении. Агропина, время от времени поправляет сползший чулок, он снова падает -

--">