Лилия Николаевна Гаан - Кому Новый год, а кому...(СИ)

class="book">   На Новый год люди массово отправляли красочные поздравительные открытки родным и друзьям, а то и просто знакомым людям. Имели они обыкновение также посылать к празднику посылки, стремясь порадовать близких каким-нибудь дефицитом. По этой причине на Новый год все цеха сортировки оказывались буквально заваленными открытками и посылками. Сортировщицы зашивались, не в силах переработать и разгрести этот завал, и тогда начальство почтамта организовывало субботники, привлекая в цеха и почтальонов, и операторов, и бухгалтеров. Вызывали на помощь в выходные дни даже водителей. И вот теперь Вася жаловался на произвол начальства.

  - Мало того, что 29 отработал - мотался к черту на рога аж в Ивантеев кордон: кто-то догадался прислать письмо тамошним кержакам. Вернулся поздней ночью, а 30 декабря вместо того, чтобы отоспаться, пришлось тащиться на сортировку - посылки кидать. Сегодня с утра как проклятый по городским отделениям мотался, а теперь ещё и в ночь заставили выйти. Как будто мне больше всех надо.

  - Бывают такие дни, - без малейшего сочувствия заметила женщина. - Молодой, здоровый, справишься.

  В кабине ГАЗончика было тепло, и женщина сняла варежки с окоченевших рук.

  - Рассказывай, Вася, что случилось?

  Парень замялся.

  - Сам толком не знаю.

  - И всё же...

  - Что-что! - внезапно разозлился Вася. - Перепились бабы вусмерть в честь праздничка. Даже к омскому поезду не вышли. Говорят, проводники их на чем свет чихвостили. Так и увезли почту дальше по маршруту.

  Галина ахнула: "Ну, я им устрою праздничек! Всех премии лишу!"

  Сортировочный цех находился на территории крупного железнодорожного узла в пригороде Жустово, потому что большая часть почтовых отправлений приходила в областной город в почтово-багажных вагонах, проходивших мимо поездов.

  Здание было огорожено высоким забором, и помимо ворот на проходной были ещё одни, выходившие непосредственно на перрон. Когда подходил поезд, их открывали. Посылки и мешки с корреспонденцией перегружали из вагона в тележки, которые при помощи автокара везли для дальнейшей сортировки в цех.

  По словам Васи, когда он подъехал к воротам и нажал на кнопку вызова, никто навстречу не вышел. Смекнув, чем дело пахнет, парень каким-то образом перелез через забор и открыл замок. И только заехав во двор, заметил, что там стоят уже заметенные снегом, но по-прежнему груженые тележки, а ворота на перрон вообще распахнуты настежь.

  - Да они совсем чокнулись? - рассвирепела Галина. - Ведь посылки разворовать могли. Куда же Татьяна смотрела?

  - Татьяна Кузьминична на втором этаже застряла. Письменной сортировке едва ли не настал полный трындец. Баба Леля внезапно заболела: заступила на смену и сердце прихватило. А Сонька Глотова и вовсе не пришла... даже не позвонила. Запила, наверное. Тут такой завал, в открытках бабы едва ли не по шею увязли, а из четверых только две сменщицы остались. Вот Татьяна Кузьминична вместе с ними и пласталась. Так торопились мешки подготовить к московскому самолету, что едва руки не вывихнули. И только когда начали их скидывать, по звуку поняли, что транспортер внизу не работает, поэтому мешки валятся в одну кучу. Спустились в посылочный цех, а бабы в подсобке пьяные как зюзи дрыхнут!

  - Сволочи! - выругалась Галина. - Так Зинка насмерть упилась?

  Вася смущенно кашлянул.

  - Нет, - понизил он голос. - Её нашли мертвой на ленте транспортера аккурат под мешками с письмами. Черт знает, зачем Зинка там спать угнездилась. Ну а бабы из письменной сортировки, ясен пень, её не заметили.

  Галина кивнула головой. Мешки с письмами по транспортеру второго этажа, во избежание несчастных случаев, заезжали в своеобразный оцинкованный короб, и увидеть сверху, что творится внизу, действительно, было невозможно.

  Высадив Галину у здания сортировки, Вася развернулся и уехал в аэропорт.

  Ворота возле проходной были настежь распахнуты.

--">