Вячеслав Павлович Шестаков - Бытовая культура итальянского Возрождения: У истоков европейского образа жизни

культурологии о том, что в культуре, как единстве материальных и духовных векторов, не может быть важных и неважных областей. В наше время повседневной культуре посвящаются не только книги, но и выставки, иллюстрированные издания. В 2006 году в лондонском музее Виктории и Альберта было экспонирована выставка, посвященная ренессансному дому. Кроме того, в 2008–2009 годах в художественном музее Метрополитен в Нью-Йорке происходила выставка «Искусство и любовь в ренессансной Италии». Материалы обеих выставок были опубликованы в представительных каталогах, которые мы используем в нашем издании^[4].

Следует отметить, что Россия не переживала эпоху Возрождения, как все другие европейские страны. Не до того было. Надо было отстаивать свою национальную идентичность от завоевателей. Но Ренессанс оказал большое влияние на русскую культуру задним числом, что проявилось в философии, архитектуре, живописи, литературе и поэзии. В XIV–XVI вв. в России не было того подъема, который происходил во многих странах Западной Европы. Но зато в начале XX века у нас был религиозно-философский Ренессанс, обладающий многими чертами того европейского Возрождения, который в свое время, казалось бы, прошел мимо нас.

Хотя итальянский Ренессанс не имел прямого влияния на русское искусство, воздействие свое он тем не менее оказывал. Об этом в свое время писал замечательный историк искусства М. В. Алпатов, в частности, в статье об образах Апокалипсиса в иконах Московского Кремля^[5]. Не случайно, что эта статья вызвала интерес у Эрвина Панофского, который в письме от 8 апреля 1963 года писал Алпатову: «Дорогой профессор Алпатов. Примите мою благодарность за присланный оттиск Вашей интересной статьи о русской живописи XV века, в частности, об иконах Апокалипсиса. Должен сказать, что я не удивлен наличием сильного итальянского влияния в русском искусстве XV века, и я полностью разделяю Ваше восхищение достижениями „Мастеров Кремля“, которые Вы так талантливо реконструировали»^[6].

В ответ М. В. Алпатов писал Панофскому: «Это верно, что ранние мастера XV века ближе к характеру итальянского Треченто, чем к искусству Кватроченто. Очевидно, не существовало прямого контакта между искусством Москвы и Италии вплоть до конца XV столетия. Важность икон на темы Апокалипсиса состоит не только в том факте, что они заключали некоторые итальянские мотивы, но и в том, что они содержали оригинальные идеи и интерпретацию текста. Я высоко ценю Ваше внимание к этим проблемам. Мне кажется, мои идеи имеют нечто общее с теми проблемами, которые Вы прекрасно исследуете в Вашей книге „Ренессанс и Ренессансы в Западном искусстве“»^[7].

Все это вызывало и вызывает живой интерес к культуре этой эпохи. И сегодня она практически является основой гуманитарного образования. В России вышло большое количество ценных книг по искусству и культуре Ренессанса. Надо отдать должное Комиссии по культуре Возрождения при Российской академии наук, которая проводит конференции и регулярно издает книги по культуре Ренессанса. Следует указать на одну из книг этой серии, которая специально посвящена культуре Возрождения — «История культуры стран Западной Европы в эпоху Возрождения», вышедшая в 1999 году в издательстве «Высшая школа» под редакцией Л. М. Брагиной. Одна из глав этой книги, принадлежащая Г. П. Гусаровой, посвящена нашей теме «Быт европейских стран в эпоху Возрождения».

Правда, широкий спектр работ в области Ренессанса отнюдь не означает, что все теоретические вопросы, связанные с Возрождением, раз и навсегда решены, и они не нуждаются в дискуссии. Одним из самых сильных потрясений, которые я испытал, было чтение книги Александра Степанова «Искусство эпохи Возрождения», изданной в 2003 году издательством «Азбука». Надо отдать должное издателям — книга издана на хорошей бумаге, с большим количеством иллюстраций, сравнительно большим тиражом, рассчитанным на широкий круг читателей. Но меня поразила концепция Ренессанса, которую автор излагает в предисловии к своей книге. Здесь он приводит различные теоретические модели Ренессанса, в частности Бахтина, Аверинцева, Лосева, Хейзинги, Хаузера. Мотивируя тем, что все эти концепции различны и часто противоречат друг другу, Степанов приходит к выводу о принципиальной невозможности теоретического подхода к Ренессансу и вообще отказывается от всяких попыток теоретической интерпретации этой --">