А Ченчиков - Критика политики и реформ Петра I

различия, при сохранении преемственности. Историки петровской внешней политики, прибегающие к классическому методу сравнения, справедливо отдают предпочтение сходству, то есть выяснению неизменного, постоянного.

Однако существуют и апологеты «поразительного прогресса» достигнутого Россией в укреплении своих международных позиций при Петре. Не могу отказать себе в удовольствии привести пример уже изрядно растиражированный приверженцами «прогрессивной оценки политики Петра. Считается признаком хорошего тона и глубокого знания предмета указывать следующий факт. В 1648 году в Вестфальском мирном договоре, великий князь Московский упоминается в списке европейских монархов на предпоследнем месте. После него фигурировал лишь князь Трансильвании.

Но при этом никто не удосуживается обратить внимание на то, какое событие венчал собой «Вестфальский мир». Это завершилась Тридцатилетняя война. Тем, кто некритически приводит данный факт, я настоятельно рекомендую вооружиться атласами, контурными картами, справочной литературой, и составить независимое исследование на тему, например: «Россия в Тридцатилетней войне. Сравнительное влияние».

В конце царствования Петра, и, соответственно, в конце обозначенных нами исторических рамок, Россия характеризуется как победительница легендарной шведской армии, она (Россия) превратилась в сильнейшую державу, способную говорить с позиции силы с крупнейшими странами, даже с самой влиятельной и богатой среди них – с Англией.

Если вновь обратить внимание на генезис российской дипломатии, то здесь изменения выглядят просто фантастическими. Если верить определенным историкам, то до Петра редкие, эпизодически появляющиеся при европейских дворах московские великие послы вызывают смех своими нелепыми требованиями оказывать московскому государю почести, как самому великому монарху в мире, и официальными попытками навязать европейским королям немыслимые идеи о войне против их самых близких союзников и о дружбе с опаснейшими противниками. Основные явления мировой политики московским дипломатам абсолютно не известны. Но проходит какой-то десяток лет после выхода Петра на международную арену, и послы России, образованные, не уступающие ни в чем изощренным западным дипломатам, действуют в крупнейших европейских столицах. Они становятся влиятельными и уважаемыми, с ними все считаются, их даже побаиваются. Кроме вновь созданных дипломатических каналов связи с европейскими странами возникли или были резко расширены связи экономические, культурные, военные, религиозные. Россия стала влиятельнейшим участником международных отношений во всех сферах. Чудо, да и только. Однако обратимся к фактам.

Допетровская Россия поддерживала постоянные политические отношения с соседями: Швецией, Турцией, особенно с Польшей. Связи с такими странами, как Англия или Голландия, строились на основе внешнеторговых интересов этих стран. Внешняя политика Московского государства носила, таким образом, последовательно культивируемый региональный характер. Петровская же дипломатия, опираясь на эти старые отношения, но не имея четкой сферы политических интересов, находится в прямой зависимости от ситуации на военных фронтах России, а кроме того, ограничена сиюминутными пристрастиями Петра то тут, то там вольготно охватывающими всю Европу. Следовательно, это уже не региональная, преследующая национальные интересы, политика, а участие в глобальном общеевропейском «закулисье».

Итак, различие между допетровской политикой России и дипломатией Петра огромно, сравнение во многих отношениях бессмысленно, но спасение для России и для Петра было в том, что у Петра хватило ума, а скорее не дошли руки до такой «мелочи», как разбазаривание полученного им дипломатического наследства. Он использовал все, начиная с сохранения на дипломатической службе старых, опытных московских дипломатов. Все, что было рационально, разумно и проверено на опыте, было сохранено.

Еще одна проблема касается условий, в которых действовала петровская дипломатия. Странным образом возникло убеждение, версия или, если хотите, легенда о необыкновенной легкости, с какой могли действовать дипломаты Петра. России, оказывается, просто случайно повезло в отношении международного положения начала XVIII века, которое сказочным образом играло на руку Петру, облегчая ему реализацию самых смелых замыслов. --">