Лаура Адлер - Повседневная жизнь публичных домов во времена Мопассана и Золя

холостячками и бог знает как еще.

Проституция — парная игра. Пары могут быть разные — женщина и клиент, женщина и сутенер, женщина и другая женщина, женщина и бандерша; секс и деньги, желание и импотенция, желание и извращение, воображение и реальность; женщина и ночь, женщина и вино, женщина и музыка. Женщина и мужчина, наконец. Об этом нельзя забывать, потому что в большей части книг о проституции активную роль играет только она — проститутка, то есть «обесчещенная». Она делает все — провоцирует, завлекает мужчину в свои объятия, топит его в море разврата и греха. Лишь немногие писатели отважились заговорить о том, в чьем теле живет желание, о том, кого самые смелые называли «корнем проституции», «источником бесчестия». Ведь без него, возможно, и не было бы никакой проституции, никакого секса за деньги, не было бы самого рынка, на котором торгуют телом.

Можно быть уверенным, что проституция существовала всегда, и нет ни одного историка проституции, который бы не посвятил хотя бы главу своего труда рассказу об эволюции этого явления «от Гостомысла и до наших дней». С того самого момента, как на планете возник вид homo sapiens, женщины и мужчины торговали своим телом. Но все наблюдатели — врачи, историки, моралисты, полицейские, идеологи, художники, романисты — соглашаются в том, что в XIX веке проституция радикально изменила свой облик, свой статус, и даже, не побоюсь этого слова, самую свою природу. Вдруг ни с того ни с сего масштабы проституции стали всем казаться совершенно фантастическими, так что люди, из чувства долга наблюдающие за моральным состоянием общества, стали проявлять сильное беспокойство, чуть ли не впадать в панику. Проституток и в самом деле стало гораздо больше, однако проблема не стояла так остро, как утверждают некоторые; точные цифры, впрочем, привести невозможно, они разные у разных авторов, и результаты порой расходятся на порядки. Более или менее точной будет следующая оценка — на момент установления июльской монархии во Франции насчитывалось тридцать тысяч проституток, а к 1930 году их число возросло до пятисот тысяч^[1]. Паран-Дюшатле в 1836 году писал, что в Париже живут десять тысяч проституток, в то время как по данным полиции их было на тот же момент тридцать тысяч, а Максим дю Кан утверждал, что в 1872 году только в одном Париже проституток было сто двадцать тысяч.

Проституткой следует называть женщину, которая, по принуждению или по склонности, предпочитает выйти из границ нормы и тем самым оказаться за бортом общества в социальном, эмоциональном и сексуальном аспекте. Она покидает родительский или семейный дом — иногда ее к этому вынуждают, иногда она это делает по собственной воле из иллюзорной «веры в свободу». Она бросает свою привычную работу швеи или служанки и оказывается перед необходимостью зарабатывать на хлеб; поэтому она позволяет содержать себя разным людям — соседу, первому встречному, хозяину кабаре, танцовщику. Сначала они просто живут с ней, а потом приводят ее в кафе, и там… Наконец, такую женщину могут заставить торговать собой ее собственные родители или подруги, которые решают поправить таким путем свое финансовое положение.

Проститутками не рождаются, ими становятся. Проститутки — не сословие, это лишь женщины, имеющие определенную профессию. «Продажные женщины» в душе совершенно обыкновенные, как бы нас ни пытались убедить в обратном моралисты, которые, возбужденные их «грязью» и «развратностью», видят в них одновременно «сточную канаву общества» и «выгребную яму воображения». Более того, они сами не называют себя проститутками. Их профессия — ни объявление войны обществу, ни признание обществу в любви. Обычно «жрицы любви» не очень-то гордятся своим положением. Они вовсе не настроены кричать на каждом углу о том, чем они занимаются — за них это делают полицейские, врачи и прочие «гаранты общественного порядка». Проститутка — женщина, отказывающаяся повиноваться. Независимо от того, есть ли на проститутку досье в полиции и есть ли у нее медицинская карта, она все равно «непокорна», нелегальна, неподвластна.

Мы привыкли видеть в женщине мать, средоточие семейной мудрости; поэтому проститутка одновременно и притягательна, и отвратительна. По большей части проститутки происходят из рабочих семей, и их тело для них — просто орудие труда. Иные были вынуждены заняться торговлей собой потому, что ничем другим не могли --">